Россия под ударом. Угрозы русской цивилизации
Шрифт:
Но даже и такой выбор можно было осуществлять более или менее радикально, с большими или меньшими травмами. Как мы помним, был выбран самый радикальный вариант — шоковой терапиии. В 1992-1993 гг. была проведена массовая приватизации промышленных предприятий России. До этого они находились в общенародной собственности, распорядителем которой было государство.
Эта приватизация является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации — насильственному изъятию собственности у одного социального субъекта и передаче ее другому. При этом общественного диалога не было, власть не
По своим масштабам и последствиям эта приватизация не идет ни в какое сравнение с другой известной нам экспроприацией — национализацией промышленности в 1918 г. Тогда большая часть промышленного капитала в России (в ряде главных отраслей весь капитал) принадлежала иностранным фирмам. Много крупнейших заводов и раньше были казенными. Поэтому национализация непосредственно коснулась очень небольшой части буржуазии, которая к тому же была в России очень немногочисленной. Национализация в 1918 г. началась как “стихийная”, снизу. Она была глубинным движением, своими корнями оно уходило в “общинный крестьянский коммунизм” и было тесно связано с движением за национализацию земли.69
Совершенно иной характер носила экспроприация промышленности в 90-е годы ХХ века. Теперь небольшой группе «частных собственников» была передана огромная промышленность, которая изначально была практически вся построена как единая государственная система. Это был производственный организм совершенно нового типа, не известного ни на Западе, ни в старой России. Он представлял собой важное основание российской цивилизации индустриальной эпохи ХХ века — в формах СССР.
В экономическом, технологическом и социальном отношении расчленение этой системы означало катастрофу, размеров и окончательных результатов которой мы и сейчас еще не можем полностью осознать. Система пока что сохраняет, в искалеченном виде, многие свои черты. Но уже сейчас зафиксировано в мировой науке: в России приватизация привела к небывалому в истории по своей продолжительности и глубине экономическому кризису, которого не может удовлетворительно объяснить теория.
Невозможно было избежать объяснения, и через десять лет после приватизации В.В. Путин говорит в «телефонном разговоре с народом» 18 декабря 2003 г.: «У меня, конечно, по этому поводу есть свое собственное мнение: ведь когда страна начинала приватизацию, когда страна перешла к рынку, мы исходили из того, что новый собственник будет гораздо более эффективным. На самом деле — так оно и есть: везде в мире частный собственник всегда более эффективный, чем государство».
Первый тезис нелогичен. «Народ» у телевизоров ожидал услышать «собственное мнение» Президента о результатах приватизации, а не о том, «из чего исходили» приватизаторы команды Ельцина. Они, в лучшем случае, исходили из ничем не обоснованного предположения — и ошиблись! Признает ли Президент эту ошибку или нет — вот в чем был вопрос.
Второе утверждение также не соответствует предмету разговора. Речь шла не о том, что происходит «везде в мире», а о том, как «частные собственники» управились с хозяйством именно в России.
К тому же второй тезис просто неверен. Нигде в мире частный собственник не является более эффективным, чем государство. Эффективность частного предпринимателя и государства несоизмеримы, поскольку они оцениваются по разным критериям. Разные у них цели. У частника критерий эффективности — прибыль, а у государства — жизнеспособность
Сравнивать эффективность частных и государственных предприятий по прибыльности в принципе неверно и потому, что в рыночной экономике государственные предприятия создаются именно в неприбыльных отраслях, из которых уходит капитал.70
Приватизация 90-х годов стала небывалым в истории случаем теневого соглашения между бюрократией и преступным миром. Две эти социальные группы поделили между собой промышленность России. Этот союз бюрократии и преступности нанес по России колоссальный удар, и неизвестно еще, когда она его переболеет.
Допустив воров к экономической власти, номенклатура не только отдала хозяйство на поток и разграбление, но и навязала стране хищных и темных законодателей в культуре, нравственности, даже в обыденных привычках и языке. Агрессивный «новый собственник», полный комплексов и презирающий все светлое и высокое, наступил своим лакированным башмаком на российскую школу, литературу, спорт, на юношеские мечты нового поколения.
Государство отдало цивилизацию на разграбление варварам.
Вот заключение криминалистов о результатах приватизации в этом аспекте (по состоянию на начало десятилетия ХХI века): «В криминальные отношения в настоящее время вовлечены 40% предпринимателей и 66% всех коммерческих структур. Организованной преступностью установлен контроль над 35 тыс. хозяйствующих субъектов, среди которых 400 банков, 47 бирж, 1,5 тыс. предприятий государственного сектора. Поборами мафии обложено 70-80% приватизированных предприятий и коммерческих банков. Размер дани составляет 10-20% от оборота, а нередко превышает половину балансовой прибыли предприятий… По некоторым данным, примерно 30% состава высшей элиты в России составляют представители легализованного теневого капитала, организованной преступности» [26].
Молодой аспирант-биохимик Каха Бендукидзе «скупил ваучеры» и приобрел «Уралмаш». Сам он говорит в интервью газете «Файнэншл Таймс» от 15 июля 1995 г.: «Для нас приватизация была манной небесной. Она означала, что мы можем скупить у государства на выгодных условиях то, что захотим. И мы приобрели жирный кусок из промышленных мощностей России. Захватить «Уралмаш» оказалось легче, чем склад в Москве. Мы купили этот завод за тысячную долю его действительной стоимости» [27].
Заплатив (кому, интересно?) за «Уралмаш» 1 миллион долларов, Бендукидзе получил в 1995 г. 30 млн. долл. чистой прибыли. При этом практически угробив замечательный «завод заводов». Регресс в технологии и организации труда произошел такой, что не только в «наш общий европейский дом» войти России не светило, а и Бразилия стала недосягаемой мечтой.
Вот самая богатая, не имевшая проблем со сбытом отрасль — нефтедобыча. В 1988 г. на одного работника здесь приходилось 4,3 тыс. тонн добытой нефти, а в 1998 г. — 1,05 тыс. т. Падение производительности в 4 раза! В электроэнергетике то же самое — производительность упала в два раза, ниже уровня 1970 г. В 1990 г. на одного работника приходилось 1,99 млн. кВт-час отпущенной электроэнергии, а в 2000 г. 0,96 млн. кВт-час.
Как уже говорилось, любой хозяйственный уклад имеет под собой определенную мировоззренческую основу. Радикальная приватизация советской промышленности якобы с целью получить индустриальную систему западного образца означала внедрение, силой государственной власти, совершенно новых отношений в социальную и культурную ткань населяющих Россию народов.