Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814

Ливен Доминик

16 марта 1813 г. прусский корпус Блюхера пересек границу Силезии и двинулся в Саксонию. На следующий день Пруссия объявила войну Франции. За Блюхером шел авангард армии Кутузова под командованием Винцингероде, который подчинялся приказам прусского генерала. Столица Саксонии Дрезден сдалась Винцингероде 27 марта, после чего русские и прусские войска рассредоточились по территории Саксонии и двинулись к Лейпцигу. Помимо стратегических соображений, которыми руководствовались при занятии Саксонии, свою роль сыграли соображения материально-технического обеспечения. Силезия и Лаузиц (восточная Саксония) являлись преимущественно промышленными районами, которые даже в нормальных условиях зависели от импорта зерна из Польши. Эти провинции могли прокормить проходящие через них войска, но долговременное пребывание армий союзников к востоку от Эльбы было бы сопряжено с неизбежными трудностями и препятствовало мобилизации ресурсов Силезии для военной экономики Пруссии.

По-прежнему решительно настроенный Блюхер грезил о том, чтобы направиться в Тюрингию и Франконию для нанесения

удара по не успевшим как следует подготовиться основным силам наполеоновской армии. Он знал, что не мог сделать этого своими силами, но его попытки убедить Витгенштейна организовать совместное наступление были безрезультатны. На самом деле даже Блюхер начал сомневаться в разумности подобного шага. Подобно всем главам союзных государств, Блюхер устремлял взоры на Австрию и особенно на Франца I. Как и у них, воспоминания о 1805 г. прочно отпечатались в сознании Блюхера: в тот год планы возможного вмешательства Пруссии в войну были похоронены в результате преждевременной атаки союзников при Аустерлице. Он замечал Витгенштейну, что все вокруг предупреждали его о возможных параллелях между теми событиями и нынешней ситуацией и что, быть может, на этот раз было бы лучше как можно дольше откладывать принятие решения [538] .

538

Das Befreiungsjahr 1813. P. 106–107, 62–65.

Тем временем Кутузов вместе с основными силами своей армии по-прежнему находился в Калише, к вящему раздражению Пруссии. Фельдмаршал не видел причин к тому, чтобы прерывать отдых своих людей. Заняв Саксонию, он не хотел вести дальнейшее наступление, а рапорты, получаемые им в марте от разведывательной службы, содержали справедливые заключения, что Наполеон еще не готов к нападению. 2 апреля Фридрих Вильгельм прибыл в Калиш и провел смотр русских войск. Гвардейцы, одетые в новую форму, смотрелись роскошно, но король был потрясен малочисленностью сил русских. Пруссаки начинали понимать, как дорого обошлась русским прошлогодняя кампания и сколь большие усилия потребуются от Пруссии для достижения победы. Через пять дней после парада Александр, Кутузов и лейб-гвардия наконец направились в Саксонию.

В пути, во время прохода через Лигниц, батарея русской лейб-гвардии штабс-капитана Жиркевича подверглась еще одной, совсем иной проверке со стороны Фридриха Вильгельма. Вести о том, что король находится в городе и желает приветствовать русские войска, дошли до Жиркевича совсем незадолго до прибытия. Все приготовления русского командира обернулись затем полным замешательством, когда скромный Фридрих Вильгельм неожиданно появился на ступенях ничем не примечательного небольшого дома — первого, мимо которого прошла батарея при въезде в город. Град посыпавшихся команд более или менее придал колонне, въехавшей на узкую улицу, некоторый вид парадного порядка, но охватившее солдат возбуждение перекинулось и на стаи уток, гусей и кур, которые взгромоздились верхом на зарядные ящики и внесли свою долю какофонии в военную музыку. За орудийными лафетами и зарядными ящиками брело стадо овец, телят и коров. Они создали дополнительную сумятицу не только своими криками, но и тем, что также попытались построиться парадным порядком. Замешательство Жиркевича усиливалось и от того, что все эти животные были «позаимствованы» из провинции Силезия, принадлежавшей самому королю; однако Фридрих Вильгельм лишь улыбнулся и сказал русскому военачальнику, что ему отрадно видеть столь приглядные и неунывающие войска. Король мог быть угрюмым, холодным и неучтивым человеком, но в глубине души был порядочен и исполнен благих намерений. Он также говорил и читал по-русски, хотя и не идеально, и ему нравились русские. Жиркевичу повезло, что нелепое поведение находившихся под его началом людей открылось сначала взору Фридриха Вильгельма, а не Александра или великого князя Константина. Последний отнесся бы крайне скептически к непринужденности лейб-гвардии во время парада перед правителем союзного государства [539] .

539

Потоцкий П.П. Указ. соч. С. 220–221.

Для русских войск марш через Силезию и Саксонию был своего рода приятным времяпрепровождением. Стояла великолепная погода, и русских солдат повсеместно встречали как союзников и освободителей, особенно в Силезии. Хотя поляки также обычно обходились с русскими учтиво, русские офицеры им редко полностью доверяли. Большая часть польского населения была бедной и в лучшие времена, и проход через населенные поляками территории в 1812–1813 гг. не улучшил их положения. Силезия, напротив, была богатой областью, а Саксония — еще богаче. Русские офицеры дивились богатству, убранству домов и образу жизни саксонских крестьян. На светловолосых и полногрудых немецких женщин было приятно смотреть, хотя немецкая «водка» показалась им ужасно разбавленной и слабой. В то же время по мере приближения к Эльбе, они могли видеть по левую руку романтичные лесистые склоны гор, отделявшие Саксонию от Богемии Габсбургов [540] .

540

Радожицкий И.Т. Указ. соч. Ч. 2. С. 22–25.

24

апреля Александр и русская лейб-гвардия вошли в Дрезден, где им предстояло встретить православную Пасху. Для подавляющего большинства русских солдат в Дрездене и других частях Саксонии, пасхальная служба оказалась волнующим действом, которое способствовало духовному подъему. Сергей Григорьевич Волконский, брат князя Репнина-Волконского и шурин П.М. Волконского, был прекрасно образованным, владевшим французским языком офицером кавалергардов. Он вспоминал, как священники выходили из церквей, чтобы провозгласить «теплую для каждого христианского сердца молитву: “Христос воскресе”, а для нас, русских, еще более горячую, ибо она для нас и религиозная, и отечественная. Просто по обоим чувствам, для всех присутствующих русских это была минута восторженности». Однако время молитв и приятного времяпрепровождения подходило к концу. В тот самый день, когда Александр вошел в Дрезден, Наполеон перенес свою ставку вперед из Майнца в Эрфурт, готовясь к наступлению в Саксонии [541] .

541

Волконский С.Г. Указ. соч. С. 232. Известно множество подобных замечаний: например, те, что были сделаны молодыми штабными офицерами, которые были самыми образованными кадрами в армии.

Тем временем болезнь вынудила Кутузова покинуть армию на пути к Дрездену. Старый фельдмаршал умер в Бунцлау 28 апреля. Смерть Кутузова никак не сказалась на стратегии союзников, по-прежнему нацеленной на то, чтобы остановить продвижение Наполеона через Саксонию. Александр назначил новым главнокомандующим Витгенштейна. По многим причинам он был самой подходящей кандидатурой на этот пост. Ни один другой генерал не одержал столько же побед в 1812 г., а слава Витгенштейна только умножилась в результате победоносной кампании по освобождению Пруссии в 1813 г. Витгенштейн владел немецким и французским языками и поэтому легко мог объясняться с союзниками России. Кроме того, его заботы об обороне Берлина и внутренних районов Пруссии возвысили его в глазах пруссаков и дали ему возможность проникнуться их переживаниями. Единственная проблема, связанная с назначением Витгенштейна, заключалась в том, что он был младше по званию, чем Милорадович, Тормасов и Барклай. Последний все еще находился вне расположения основных сил армии, ведя осаду Торна, но два других полных генерала были глубоко оскорблены этим назначением. Тормасов отбыл в Россию, но эта потеря была невелика. Милорадович остался, и Александр успокаивал его ежедневными сообщениями, выражавшими монаршьи поддержку и благоволение.

Все это не имело бы большого значения, если бы Витгенштейн одержал победу над Наполеоном. Поражение при Лютцене дало пищу для злых языков. Будучи и до этого готов вмешаться в ход военных операций, Александр стал еще больше склоняться в пользу того, чтобы это сделать по мере того, как росла волна критики в адрес нового главнокомандующего. К сожалению, критика эта зачастую была оправданной. Пост главнокомандующего оказался Витгенштейну не по плечу. Храбрый, энергичный, щедрый и даже рыцарственный, Витгенштейн был замечательным корпусным командиром, но он не справлялся с гораздо более сложными требованиями, которые предъявляла организация главного штаба, где приказы не всегда отдавались лично главнокомандующим, и где для руководства действиями крупного воинского контингента было необходимо вести скрупулезную административную и штабную работу. По мнению Михайловского-Данилевского, деятельность главного штаба Витгенштейна была хаотичной, а заполнившие штаб многочисленные прихлебатели слабо дисциплинированны и плохо обеспечивали элементарную военную безопасность [542] .

542

1812 год… Военные дневники. С. 333, 345.

В последние дни апреля, когда Наполеон двигался из Эрфурта к Лейпцигу, союзники расположились немного к югу от линии движения французов близ города Лютцена. Они должны были либо попытаться устроить Наполеону засаду, либо быстро отступить с тем, чтобы он не смог дойти до Дрездена раньше них и отрезать им отступление через Эльбу. Выбор не был трудным, поскольку отступление без боя при первом столкновении с Наполеоном повредило бы моральному духу войск и авторитету союзников в Германии и Австрии. Неожиданная атака, заставшая противника во время марша, могла его опрокинуть или по меньшей мере замедлить продвижение.

План действий союзников был разработан Дибичем. Он намеревался застать часть неприятельской армии во время марша, когда она была растянута, и уничтожить до подхода им на выручку остальных корпусов Наполеона. По общему мнению, план был хорош, но его исполнение недостаточно продуманным. Это не удивительно. Витгенштейн привел с собой свой собственный штаб. Почти все лица, занимавшие высшие должности в главном штабе, были заменены накануне сражения. Взять хотя бы один пример: Ермолов был заменен на посту начальника артиллерии князем Яшвилем, который ранее стоял во главе артиллерии корпуса Витгенштейна. Ермолов попал в немилость из-за того, что не смог своевременно пополнить артиллерийский парк боеприпасами, однако в результате неожиданной передачи полномочий Яшвилю новому начальнику артиллерии не было известно местоположение даже тех боеприпасов, которые предстояло доставить. Дальнейшая неразбериха была вызвана тем, что именно тогда русская и прусская армия впервые сражались бок о бок.