Россiя въ концлагере
Шрифт:
– - Подожди ты -- въ мать, Бога, печенку и прочее -- поймаемъ мы тебя и безъ полeна.
Вернулся отъ украинскихъ профессоровъ Борисъ. Появилась новая перспектива: они уже работали въ УРЧ (учетно-распредeлительная часть) въ Подпорожьи, въ отдeленiи. Тамъ была острая нужда въ работникахъ, работа тамъ была отвратительная, но тамъ не было лагеря, какъ такового -- не было бараковъ, проволоки, урокъ и прочаго. Можно было жить не то въ палаткe, не то крестьянской избe... Было электричество... И вообще съ точки зрeнiя Погры -- Подпорожье казалось этакой мiровой столицей. Перспектива была соблазнительная...
Еще черезъ часъ пришелъ Юра.
– - Юра отвeтилъ какъ-то туманно -- потомъ-де разскажу. Но въ стремительности лагерныхъ событiй и перспективъ -- ничего нельзя было откладывать. Мы забрались въ глубину наръ, и тамъ Юра шепотомъ и по англiйски разсказалъ слeдующее:
Его уже забронировали было за административнымъ отдeломъ, въ качествe машиниста, но какой-то помощникъ начальника третьей части заявилъ, что машинистъ нуженъ имъ. А такъ какъ никто въ лагерe не можетъ конкурировать съ третьей частью, точно такъ-же, какъ на волe никто не можетъ конкурировать съ ГПУ, то административный отдeлъ отступилъ безъ боя. Отъ третьей части Юра остался въ восторгe -- во-первыхъ, на стeнe висeла карта, и даже не одна, а нeсколько, во-вторыхъ, было ясно, что въ нужный моментъ отсюда можно будетъ спереть кое-какое оружiе. Но дальше произошла такая вещь.
Послe надлежащаго испытанiя на пишущей машинкe Юру привели къ какому-то дядe и сказали:
– - Вотъ этотъ паренекъ будетъ у тебя на машинкe работать.
Дядя посмотрeлъ на Юру весьма пристально и заявилъ -- Что-то мнe ваша личность знакомая. И гдe это я васъ видалъ?
Юра всмотрeлся въ дядю и узналъ въ немъ того чекиста, который въ роковомъ вагонe ? 13 игралъ роль контролера. Чекистъ, казалось, былъ доволенъ этой встрeчей.
– - Вотъ это здорово. И какъ же это васъ сюда послали? Вотъ тоже чудаки-ребята -- три года собирались и на бабe сорвались.
– - И онъ сталъ разсказывать прочимъ чинамъ третьей части, сидeвшимъ въ комнатe, приблизительно всю исторiю нашего бeгства и нашего ареста.
– - А остальные ваши-то гдe? Здоровые бугаи подобрались. Дядюшка евонный нашему одному (онъ назвалъ какую-то фамилiю) такъ руку ломанулъ, что тотъ до сихъ поръ въ лубкахъ ходитъ... Ну-ну, не думалъ, что встрeтимся.
Чекистъ оказался изъ болтливыхъ. Въ такой степени, что даже проболтался про роль Бабенки во всей этой операцiи. Но это было очень плохо. Это означало, что черезъ нeсколько дней вся администрацiя лагеря будетъ знать, за что именно мы попались и, конечно, приметъ кое-какiя мeры, чтобы мы этой попытки не повторяли.
А мeры могли быть самыя разнообразныя. Во всякомъ случаe всe наши розовые планы на побeгъ повисли надъ пропастью. Нужно было уходить съ Погры, хотя бы и въ Подпорожье, хотя бы только для того, чтобы не болтаться на глазахъ этого чекиста и не давать ему повода для его болтовни. Конечно, и Подпорожье не гарантировало отъ того, что этотъ чекистъ не доведетъ до свeдeнiя администрацiи нашу исторiю, но онъ могъ этого и не сдeлать. Повидимому, онъ этого такъ и не сдeлалъ.
Борисъ сейчасъ же пошелъ къ украинскимъ профессорамъ -- {81} форсировать подпорожскiя перспективы. Когда онъ вернулся, въ наши планы ворвалась новая неожиданность.
Лeсорубы уже вернулись изъ лeсу, и баракъ былъ наполненъ мокрой и галдeвшей толпой. Сквозь толпу къ намъ протиснулись два какихъ-то растрепанныхъ и слегка обалдeлыхъ отъ работы и хаоса интеллигента.
– - Кто тутъ Солоневичъ
– - Я, -- сказалъ братъ.
– - Что такое oleum ricini?
Борисъ даже слегка отодвинулся отъ столь неожиданнаго вопроса.
– - Касторка. А вамъ это для чего?
– - А что такое acidum arsenicorum? Въ какомъ растворe употребляется acidum carbolicum?
Я ничего не понималъ. И Борисъ тоже. Получивъ удовлетворительные отвeты на эти таинственные вопросы, интеллигенты переглянулись.
– - Годенъ?
– - спросилъ одинъ изъ нихъ у другого.
– - Годенъ, -- подтвердилъ тотъ.
– - Вы назначены врачемъ амбулаторiи, -- сказалъ Борису интеллигентъ.
– Забирайте ваши вещи и идемте со мною -- тамъ уже стоитъ очередь на прiемъ. Будете жить въ кабинкe около амбулаторiи.
Итакъ, таинственные вопросы оказались экзаменомъ на званiе врача. Нужно сказать откровенно, что передъ неожиданностью этого экзаменацiоннаго натиска, мы оказались нeсколько растерянными. Но дискуссировать не приходилась. Борисъ забралъ всe наши рюкзаки и въ сопровожденiи Юры и обоихъ интеллигентовъ ушелъ "въ кабинку". А кабинка -- это отдeльная комнатушка при амбулаторномъ баракe, которая имeла то несомнeнное преимущество, что въ ней можно было оставить вещи въ нeкоторой безопасности отъ уголовныхъ налетовъ.
Ночь прошла скверно. На дворe стояла оттепель, и сквозь щели потолка насъ поливалъ тающiй снeгъ. За ночь мы промокли до костей. Промокли и наши одeяла... Утромъ мы, мокрые и невыспавшiеся, пошли къ Борису, прихвативъ туда всe свои вещи, слегка обогрeлись въ пресловутой "кабинкe" и пошли нажимать на всe пружины для Подпорожья. Въ лeсъ мы, конечно, не пошли. Къ полудню я и Юра уже имeли -- правда, пока только принципiальное -- назначены въ Подпорожье, въ УРЧ.
УРКИ ВЪ ЛАГЕРE
Пока мы всe судорожно мотались по нашимъ дeламъ -- лагпунктъ продолжалъ жить своей суматошной каторжной жизнью. Прибылъ еще одинъ эшелонъ -- еще тысячи двe заключенныхъ, для которыхъ одежды уже не было, да и помeщенiя тоже. Людей перебрасывали изъ барака въ баракъ, пытаясь "уплотнить" эти гробообразные ящики и безъ того набитые до отказу. Плотничьи бригады наспeхъ строили новые бараки. По раскисшимъ отъ {82} оттепели "улицамъ" подвозились сырыя промокшiя бревна. Дохлыя лагерныя клячи застревали на ухабахъ. Сверху моросила какая-то дрянь -- помeсь снeга и дождя. Увязая по колeни въ разбухшемъ снeгу, проходили колонны "новичковъ" -- та же сeрая рабоче-крестьянская скотинка, какая была и въ нашемъ эшелонe. Имъ будетъ на много хуже, ибо они останутся въ томъ, въ чемъ прieхали сюда. Казенное обмундированiе уже исчерпано, а ждутъ еще три-четыре эшелона...
Среди этихъ людей, растерянныхъ, дезорiентированныхъ, оглушенныхъ перспективами долгихъ лeтъ каторжной жизни, урки то вились незамeтными змeйками, то собирались въ волчьи стаи. Шныряли по баракамъ, норовя стянуть все, что плохо лежитъ, организовывали и, такъ сказать, массовыя вооруженныя нападенiя.
Вечеромъ напали на трехъ дежурныхъ, получившихъ хлeбъ для цeлой бригады. Одного убили, другого ранили, хлeбъ исчезъ. Конечно, дополнительной порцiи бригада не получила и осталась на сутки голодной. Въ нашъ баракъ -къ счастью, когда въ немъ не было ни насъ, ни нашихъ вещей -- ворвалась вооруженная финками банда человeкъ въ пятнадцать. Дeло было утромъ, народу въ баракe было мало. Баракъ былъ обобранъ почти до нитки.