Россия за облаком
Шрифт:
– Где ж я их возьму?!
– Где, где?.. В Караганде! – внезапно взорвался майор. Очевидно, и ему сегодняшний день дался нелегко, и теперь он выплёскивал накопившееся раздражение на безответного завхоза. – Почему я должен даже такой ерундой заниматься? Разленились, мышей не ловите! – майор оглянулся, ища, к чему бы ещё придраться, – тебе когда было приказано вывеску починить? И что?..
– Так ведь всё исправлено! – вскричал прапор.
– Ты этот знак метро – большое «М» – называешь исправлением? Это не исправление, а особая примета. Шофёры об этой вывеске уже анекдоты рассказывают. В общем, так: завтра
– Ну… – сдался прапор, – кран я, предположим, попытаюсь найти, в райцентре кран точно есть. Но акваланги откуда взять? Тут морем и не пахнет!
– А ты поищи, – произнёс майор уже безо всякой злобы. – Сначала – море, а там и акваланги. Я знаю, ты найдёшь.
Ужин у толстого прапора оказался приличным, и постель в гостевом номере стояла не казарменная, а вполне достойная пансионата средней руки и с уже заправленным бельём. Горислав Борисович наелся, и его сразу разморило. Ведь действительно, целый день маковой росинки во рту не было, только простокваши успел хлебнуть, когда ненадолго заглянул домой. Теперь недопитая простокваша стухнет, – с этой мыслью Горислав Борисович уронил голову на подушку и уснул. Ночью ему снился Тимурчик, который катался верхом на огромном ядовитом скорпионе и орал:
– Убью, студент!
Разбудил Горислава Борисовича рёв въезжающего на территорию подъёмного крана.
Мощный «Ивановец» на берегу речки смотрелся странно и угрожающе. Акваланги прапор тоже достал в местной службе спасения. Майорские мальчики, словно всю жизнь этим занимались, натянули подводное снаряжение и, не смущаясь холодной августовской воды, скрылись в реке.
Вся работа заняла меньше получаса, вскоре туша затонувшего автомобиля показалась над водой. Мутные потоки стекали из неё, – понять, что находится внутри, было невозможно.
Горислав Борисович отвернулся, потом не выдержал и подошёл ближе.
– Вы этих людей знаете? – спросил майор, указав на трупы, вытащенные из салона.
– Нет, – ответил Горислав Борисович, почему-то ожидая, что сейчас ему начнут предъявлять обвинение в убийстве. Слишком уж происходившее напоминало один из тех фильмов, что показывают по телевизору.
Все трое, как понял Горислав Борисович, были убиты выстрелами из ружья, автоматы с пистолетными патронами нашлись здесь же, в машине. Горислав Борисович уже жалел, что напросился посмотреть на подъём машины. Хотелось оказаться где-нибудь, где нет посиневших трупов, с развороченными картечью головами, где никто не ведёт профессиональных разговоров о кучности выстрела и отпечатках пальцев. По счастью, майор сам, не ожидая просьбы, предложил Гориславу Борисовичу вернуться на базу. О том, чтобы остаться у себя, Горислав Борисович уже не мечтал. Было попросту страшно, в воспалённом воображении представлялось, как ночью бесшумно растворяется запертая дверь, на пороге появляется мертвец, водит по комнате заводяневшими глазами, а вслед за слепым взглядом шарит всевидящий зрачок автоматного дула. Вообще-то мертвецов Горислав Борисович не боялся, но после сегодняшнего – любой забоится, а уж пожилому человеку мечтательного склада подобные встряски и вовсе противопоказаны.
Майор появился в мотеле вечером, когда Горислав Борисович уже начал томиться бездельем. Майорский автомобиль въехал в ворота, и почти сразу сам майор
– Значит, так, – сказал он, не дожидаясь расспросов, – двоих из тех, что были в машине, мы определили. Один у нас в федеральном розыске за особо тяжкие преступления. Попросту – убийца… А вот второй, тот, что в возрасте, – штучка поинтереснее… Перекупщик краденого антиквариата. Кличка у него – Нумизмат. Догадываетесь, откуда след тянется?
Горислав Борисович судорожно глотнул.
– В молодости этот Нумизмат и сам был замаран: церкви обчищал, по деревням собирал иконы – где скупал, где воровал. А теперь – респектабельный господин, ручки пачкать не любит. Такие обычно с киллерами дела не имеют. И раз они вместе куда-то поехали, значит, за ними стоит ещё кто-то, покрупнее. И если вы думаете, что тут концы в воду, – майор усмехнулся, – то успокаиваться рано. И потом… кто-то ведь этих троих застрелил. Из охотничьего ружья… – майор с прищуром посмотрел в лицо Гориславу Борисовичу.
А тому вдруг живо вспомнились события восемнадцатилетней давности: Фектя, которую едва успели спасти, и мрачное обещание Платона: «Найду воров – головы поотрываю!» Неужто нашёл?
– Я из ружья и стрелять не умею, – пробормотал Горислав Борисович. – И вообще, я в городе был.
– Я всё понимаю, – протянул майор, – вот для уголовного следователя ваше нарочитое алиби будет весьма подозрительным. В общем, так: ваше монетное дело – у меня, и следователю я его показывать не буду. Но и от вас жду полной откровенности. Чтобы не я из вас информацию клещами вытягивал, а вы мне помогали.
Горислав Борисович молча кивнул.
– С Нумизматом точно не знакомы?
– Совершенно точно! Я и прежде там ни с кем не знался. Приходил, сдавал монеты, получал деньги и сразу уходил.
– Последнее время что-нибудь старинное продавали или хотя бы просто показывали кому-нибудь?
– Нет, конечно! Уже десять лет – ничего!
– Савостины могли что-нибудь продавать?
– Не знаю. Вряд ли… Туда Платон товары возил: гвозди, ещё кой-что, а оттуда – нет.
– Понятно… Туда, значит, возил. А выручку куда девал?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю. А Нумизмат, похоже, знал. Вот только за александровские рубли людей не убивают. Когда вы последний раз в девятнадцатом веке были?
– Недели полторы назад. Ну да, в четверг. Миколку из гостей забирали.
– Ну-ка поподробнее… У кого он там гостил?
– У Платона в Ефимкове кум живёт, Чюдой… то есть Матвей Степанович. Мы обычно у него останавливались. Он мужик со странностями, ни о чём не расспрашивал, а нам и удобно.
– И часто у него младшие Савостины гостить оставались?
– Первый раз. Он там неделю всего и прожил, а потом мы за ним приехали.
– То есть шастали туда-сюда частенько. Время там идёт как и у нас?
– По-разному бывает. Но если редко ездить, время там почти стоит. В шестьдесят четвёртый год Платон четыре года подряд ездил. Тогда там недород случился, цены стояли высокие, так он и сено возил, и картошку, и лук. Рожь тут покупал, там продавал.
– И почему прекратил ездить?
– Дорога закрылась. Я один иду – попадаю нормально, а обозом едем, то только в шестьдесят пятый. А сейчас уже и туда не попасть, по семьдесят седьмой год дорогу затоптали.