Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Сенченко Игорь

В 1892 г., по возвращении в Санкт-Петербург и увольнения с военной службы (май 1893 г.), В. Машков был зачислен в штат МИД, в чине титулярного советника. В конце 1894 г. – командирован в Багдад, секретарем российского консульства; 26 июня 1903 г. – назначен генеральным консулом в Багдаде (проработал на этой должности семь лет).

Человек, «несомненно, выдающихся способностей», как говорится о нем в справке Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД, В. Ф. Машков установил доверительные отношения с турецкими чиновниками в Месопотамии. Капитан Бензенгер, русский вице-консул, строчивший на В. Машкова доносы, называл среди «близких приятелей Машкова» генерал-губернатора Багдадского вилайета.

Бензенгер обвинял консула в «предвзятом к нему отношении», и, как следствие, «в третировании его приятелями Машкова» из числа турецких чиновников в крае. В одной их своих жалоб (от 22.05.1909) вице-консул указал на причину «враждебного отношения» к нему консула и его «подозрительной сожительницы, некой Дежасской», а именно: «нежелании его жены вести знакомство с сожительницей В. Машкова, этой компрометирующей … российское представительство особой» (18).

Из документов АВПРИ следует, что «капитан Бензенгер Высочайшим приказом от 12 апреля 1908 г. был переименован в коллежского асессора и в мае того же года приказом по МИД назначен вице-консулом в Мосул с правом проживания, по мере надобности, в Багдаде». Иными словами, был разведчиком и работал в Месопотамии под прикрытием. Именно на этом аспекте своей деятельности он и делал акцент в подаваемых им жалобах на В. Машкова, намекая на то, что как бы «приятельские отношения» В. Машкова с турками, с одной стороны, и «враждебное отношение» к нему В. Машкова – с другой, случайно не раскрыли характер его деятельности (19).

Судя по всему, капитан Бензенгер, просто-напросто, завидовал В. Машкову, его умению поддерживать доверительные отношения с турецкими властями в Месопотамии и в то же время жестко отстаивать интересы Отечества и права русскоподданных. В документах Департамента личного состава и хозяйственных дел МИД прямо говорится о том, что В. Машков «отличался стойкостью по отношению к турецким властям» и «неустрашимой защитой мусульман-паломников из России от произвола турецких властей в Месопотамии».

Через Багдад, сообщал В. Машков, ежегодно проходит «от 6 до 9 тысяч наших зуваров» (пилигримов-шиитов). Не имея паспортов, они «сторонятся консульства», но при возникновении малейших недоразумений с местными властями «требуют у консульства защиты и покровительства». В Багдаде, как докладывал В. Машков, проживало «свыше 300 семей русскоподданных» (20).

Из документов АВПРИ следует, что в 1895 г. в Департамент личного состава МИД поступило «определение (от 30.09.1895) обер-прокурора Священного Синода по бракоразводному делу титулярного советника Виктора Федоровича Машкова с женой Екатериной Викторовной Константиновой». В личном деле В. Ф. Машкова, говорится, что «на девице Екатерине Викторовне, дочери чиновника Батумской таможенной конторы», он был женат «первым браком». В связи с разводом В. Машков ходатайствовал в 1895 г. о поступлении его сына, Евгения Машкова, во Второй Санкт-Петербургский кадетский корпус (был зачислен по достижении 10 лет) (21).

В. Ф. Машков выехал из Багдада в марте 1910 года. Дела передал Аркадию Александровичу Орлову (1868–1928). Второго марта 1910 г. А. Орлов доложил в Первый департамент МИД о «сдаче ему статским советником В. Машковым, 1 марта 1910 г., документов, казенного имущества и сумм Российского Императорского генерального консульства в Багдаде» (22).

«Генеральный консул в Багдаде, статский советник Машков, – информировал директор Первого департамента МИД начальника Департамента личного состава и хозяйственных дел (08.05.1910), – вызванный по делам службы, прибыл в Санкт-Петербург» (23).

Умер Виктор Федорович Машков в эмиграции, а Югославии, в 1932 г.

Аркадий Александрович Орлов (1868–1928) – русский дипломат-востоковед, статский советник. Службу в МИД начинал драгоманом

генерального консульства в Константинополе. В 1897–1900 гг. являлся секретарем Петра Михайловича Власова (1850–1904), главы чрезвычайной русской миссии в Абиссинии. Был хорошо знаком с абиссинским первосвященником абуной Матеосом, посещавшим Санкт-Петербург. Первого марта 1910 г., в чине коллежского советника, принял дела у В. Ф. Машкова, сменив его на посту генерального консула в Багдаде (на основании решения МИД от 08.09.1909 г.); проработал в Ираке Арабском до 1913 г. Впоследствии занимал должности генерального консула в Тавризе (Персия, 1913–1916) и в Урге (Монголия, 1916–1919). После 1919 г. находился в эмиграции. Возглавлял русскую национальную общину в Тяньцзине (на этом посту его сменил С. А. Вержбицкий) (24).

Часть I

Российское генеральное консульство в Багдаде

«Око» Российской империи в Месопотамии, Аравии и Персидском заливе

До начала «новой политики» Российской империи в зоне Персидского залива и учреждения российских «консульских постов» в Джидде (1890), Басре (1901) и Бендер-Бушире (1901) наблюдение за положением дел в Месопотамии, Аравии и Персидском заливе вело российское генеральное консульство в Багдаде (открылось в 1880 г.), подотчетное императорскому посольству в Константинополе.

Одна из основных задач генерального консульства в Багдаде, как следует из инструкции Министерства иностранных дел от 1899 г., состояла в «содействии распространению влияния России в этой части Османской империи» и в защите там интересов русского купечества.

Российской миссии в Месопотамии предписывалось также – «ввиду полнейшего отсутствия русских агентов» в краях тамошних – «внимательно наблюдать за деятельностью англичан», притом не только в Месопотамии, но и «на юго-восточной окраине Персии», на реке Карун, в Персидском заливе и в Аравии. Ставилась задача «получать, по возможности, сведения политического и торгового характера из Бендер-Бушира; следить за ходом дел в долине Евфрата, открывающей англичанам доступ со стороны Персидского залива вглубь Азии» (1).

«Аравийский и Персидский заливы, – писал в заметках о посещении портов этого района (май 1899 г., по пути к месту службы из Одессы через Бомбей и Басру) русский генеральный консул в Багдаде, статский советник Петр Егорович Панафидин (1848-?), – могли бы … быть назваными английскими». Дело в том, поясняет дипломат, что «все порты от Мирбатской бухты [Султанат Оман] до Бахрейнского архипелага включительно находятся во власти Англии. …По всему побережью Персии раскинулась сеть английских чиновников». Во всех сколько-нибудь значимых пунктах англичане имеют консульских агентов, почтовых и телеграфных служащих, и представителей пароходной компании “British India”. Английская речь слышится там повсюду. Можно сказать, что она «приобрела себе права гражданства во всех портах Персидского залива», этаким «диктатором которого … выступает полковник Росс», английский политический резидент в Бушире. На своей канонерке он регулярно объезжает приморские города персов и арабов, «появляется, по мере надобности, то в Джаске, то на Бахрейне, то в портах Омана».

До последнего времени, замечает П. Панафидин, бритты, «распространившие политическое влияние Англии на весь Персидский залив, почти не встречали никакого противодействия своим замыслам». Прочно утвердившись в бассейне Персидского залива, «пошли дальше». В течение последнего десятилетия настойчиво добивались (под предлогом развития английской торговли, а на самом деле для расширения сферы своего политического влияния) возможности проникнуть внутрь турецких владений в Аравии и Месопотамии, равно как и во внутренние районы Персии (2).