Российская реклама в лицах
Шрифт:
Почему? Понравилось. Веселая и бесшабашная жизнь. Ежедневная газета вообще очень помогает – у кого с этим проблемы – стать экстравертом. Приобрел там кучу друзей.
Среди тех, кого вы сегодня покупаете и продаете?
Э-э-э… Ну, да. Хотя я знаю кучу людей, которые получают удовольствие от этой работы. И делают ее хорошо. Потому что они талантливы. Остальное – не их ответственность.
…Год в «СР» потребовался, чтобы оправиться от армии и перестать ходить в ногу с прохожими…
«Сюрприз»
А что потом?
Редактор на ЦТ. Один год. Работа с авторами и драматургами. Очень интересно. Многому научился.
Почему же тогда – один год?
Нельзя ставить задачу научиться чему-то. Можно – научиться чему-то в какой-то срок. Год я учился, после чего освободил ставку в штатном расписании. Работал переводчиком на «вольных хлебах», пока не попал в 13-й трест столовых Первомайского района. Должность – буфетчик. Бар «Сюрприз» в самом начале Первомайской улицы. Стоял за стойкой.
Зачем?
Жутко интересно. Во-первых, это был один из первых частных кабаков в стране. Совсем другая жизнь. Во-вторых, это же мечта любого нормального человека – стоять за стойкой и смешивать коктейли!
Выходит, я ненормальный.
На самом деле мне просто понравилась компания. Очень славные ребята. Это была авантюра и страшная пахота. Мы сами разбирались с бандитами, сами закупали мороженых кур, сами мыли полы и окна. Наш кабак всегда был полон нашими друзьями. По старой памяти приезжали консультироваться драматурги.
Судя по тому, что вы – не бармен, потом – разонравилось?
Нет. Просто постепенно авантюра переродилась в рутину. И я ушел.
…Смешивание вкусного – важная часть нашей культуры. Умение готовить, угощать, угощаться – так же важно, как знание нотной грамоты и иностранных языков…
…Я никогда не мечтал всю жизнь проработать на одном месте. И любую работу рассматривал как проект, ограниченный во времени…
Приключения с гуманитарным уклоном
Что было после коктейлей?
Всего понемногу. Был у Гриши Гурвича, моего однокашника, в «Летучей мыши» кем-то вроде завлита. Много переводил всего интересного. А следующий этап жизни начался в 91-м.
В августе случился путч. А я как раз шел мимо Белого дома. Оказался в первом подъезде, в замечательной компании. Только раскланиваться успевал, как на театральной премьере. Тогда и познакомился с руководством «Врачей без границ».
В первом подъезде?
Нет. В «Склифе». Мы туда возили больных и травмированных. После путча я стал добровольцем этой организации.
Но вы же не медик.
Дело в том, что для эффективной работы одного медика нужно 5-7 человек обеспечения. Я занимался разведкой в «горячих точках». Впрочем, тогда вся страна была «горячей точкой» – от Бендер до Таджикистана.
Это была оплачиваемая работа?
Сначала, в Москве, нет, добровольная помощь. Потом мне была предложена работа в «горячих точках», и я с гордостью принял это предложение.
Где
Где только ни пришлось…
Карабах, с обеих сторон. Грузия, Северная Осетия, с обеих сторон. «Врачи без границ» если оказывают помощь, то всегда зеркально. Это – принцип нейтралитета. «Гонял» гуманитарные конвои по «дороге жизни» Ош – Хорог, на Памире. 720 км. Средняя высота – более 4000 м над уровнем моря. Вдоль очень неспокойных границ. Возили лекарства, вакцину.
Контрастов была куча. Начало маршрута – в Брюсселе или Париже. Потом – Москва, Бишкек, Ош – далее со всеми остановками. А в Москве с удовольствием работал в программе медицинской помощи бездомным.
И почему же вы сейчас не «врач без границ»?
Ощутил тупиковость ситуации. Чтобы по-настоящему профессионально развиваться, надо было действительно становиться медиком. Но это около 10 лет, которых у меня уже не было.
В Африку, куда рвался, не взяли по чисто бюрократическим причинам. А помогать бездомным перестал, когда забеременела жена. Они с ребенком сильно рисковали: инфекции, насекомые. Я и так раздевался на лестничной площадке, складывал всю одежду в пластиковый мешок и голяком бежал до балкона, где он хранился всю ночь. И я пошел в Saatchi & Saatchi.
… Когда я вырывался с «пятачка» у Белого дома в город, то поражался спокойной обыденности московской жизни в те бурные для меня дни: очереди, авоськи, троллейбусы… Как будто попадал в другой мир…
…Я красивее места, чем Памир, в своей жизни не видел…
… В свободное время подрабатывал линейным продюсером в американской ТВ-компании ABC. В 93-м, во время второго путча, на съемке увидел приятеля, Рорри Пека, оператора-шотландца. Я ему рукой помахал, а он – мне: мол, сейчас занят, подойду, как освобожусь. Мы с моим оператором отошли в сторонку покурить. По фронтовой привычке делали это лежа, чтобы не ловить шальных пуль. Тут и жахнула граната, похоже из РПГ. Нам – ничего, а в теле бедняги Рорри потом насчитали 32 дырки. Он работал – снимал, кадрировал – и не мог пригибаться.
– Театр – это самое интересное, на мой взгляд, творчество, потому что оно – групповое.
– А кино?
– Тоже очень романтично. Но это уже индустрия. Театр – первичнее.
Первое пришествие в Saatchi
Вот так запросто взял и пошел в Saatchi.
Так и было. Осенью 94-го позвонил приятель, замечательный художник. Сказал, что есть халтура. Раскадровка рекламных роликов. Но сначала нужно написать сценарий на английском. Это оказался Snikers, что мне тогда мало о чем говорило. Когда пришел за гонораром, меня спросили, не нуждаюсь ли в постоянной работе. И хотя совсем недавно я считал, что каждый день работать в офисе буду, если только стану инвалидом, – согласился. Все-таки уже была семья, и деньги нужны были постоянно.