Ростовщик и море
Шрифт:
– Дальше вроде все ясно, – кивнул я. – Нашел бумаги, карту и побежал ко мне.
– Карту? – оживился Бартоломью, наливший себе второй стакан. – Кто здесь говорит о карте?
– Передай, – попросил я Мартина, протягивая сложенную бумагу. – Посмотрите, маэстро.
– Самое интересное, что я знаю, где сейчас Легран, – усмехнулся выглянувший в коридор О’Райли.
– Если немного подумать, я тоже. – Пришедшая мне в голову догадка не имела под собой никаких оснований, но ничем другим объяснить заявление Питера было нельзя. – В тюрьме?
– Верно, –
– Когда успел узнать? – прищурился Мартин.
– Сразу мальчишку до капрала Виллиса сгонял. Тот помог по старой памяти.
– Понятно. – «Старая память» бывшего подчиненного О’Райли обходилась мне весьма недешево, но есть вещи, на которых лучше не экономить. – Что еще?
– По Риони – все.
– Маэстро? – повернулся я к Бартоломью, который как раз изучал в увеличительное стекло оставленное каким-то реактивом пятно на карте.
– Тише! – шикнул на меня алхимик. – Потом!
– Расписка выдана корабельному старшине «Касатки» Мэтью Саргу семь месяцев назад. Письма датированы прошлым и позапрошлым годом, адресованы все тому же Саргу. Писал их некий Саймон Дирк, и что интересно – несколько раз в них звучит обращение «отец». Странно, не правда ли?
– По поводу чего расписка?
– Он сдал золотые часы в ломбард на Санта-Косте. – Питер прислонился к стене. – Обычное дело для человека его профессии.
– А он…
– Судя по письмам, морской бродяга.
– Найди Саймона и расспроси об отце. Немедленно! – приказал я. – И потряси всех информаторов по поводу Дирка-старшего.
– А чего его искать? – вздохнул Питер. – Сам всплывет, может быть…
– Выкладывай, – не менее тяжело вздохнул я.
– Парнишка работал писцом в конторе Толстого Анри, у которого склады на Канале. Мать умерла два года назад, с того времени снимал комнату вместе с тремя такими же чернильными душами. Вчера отпросился с работы, сказал – сходить в порт. Будто бы от отца весточка пришла. Больше его никто не видел.
– И не увидит, – подвел итог Мартин.
– Виллис?
– Виллис, – не стал скрывать источник информации О’Райли.
– Маэстро, вы еще долго? – несколько раздраженней, чем следовало, окликнул я алхимика.
– Уже все. – Бартоломью достал из кармана трубку и кисет. – Вы не возражаете?
– Курите, черт с вами, – разрешил я. – Так что с картой?
– С картой полный порядок. – Алхимик передал бумагу Мартину. – Но я не поручусь, что она была нарисована четыре года назад.
– Почему? – замер на месте мой помощник.
– Очевидно, для защиты от морской воды какой-то недоучка пропитал бумагу одним специфическим раствором. – Бартоломью, совершенно не опасаясь за свои пальцы, раскурил трубку вытащенным из камина угольком и щелчком отправил пылающую деревяшку обратно. – Это мешает установить точное время, когда чернила были нанесены на бумагу. Но, судя по косвенным признакам, а также по состоянию карты и характеру потертостей, сомнительно, что это новодел. Кстати, мне удалось восстановить часть надписей…
– Вижу, – напряженно всматриваясь через увеличительное стекло в блекло-синие каракули, отозвался я.
– Что-нибудь интересное? – заглянул мне через плечо Мартин.
– Рассчитайся с маэстро Бартоломью по двойному тарифу, – не стал скупердяйничать я. – Питер, вели заложить карету и разузнай все, что сможешь, о Дирке-старшем. Мартин, подними записи, проверь, на какую сумму есть расписки начальника тюрьмы. Надо поговорить с этим Леграном.
– Хорошо, – кивнул мой помощник. – Маэстро Бартоломью, спускайтесь в кассу.
– Всего хорошего, господа, – махнул нам на прощанье алхимик. – Всегда рад работать с вами!
– Всего хорошего, – кивнул я и со вздохом поднялся с дивана. Пора собираться. Нет, это ж надо – именно тогда, когда на улице такая собачья погода, приходится тащиться на другой конец города. Но если останусь дома, изведусь вконец. Или напьюсь, что тоже не самый лучший вариант. Пить нельзя – дел невпроворот. И так за сегодня месячную дозу алкоголя употребил.
До тюрьмы мы добирались долго. Дороги пока еще не развезло, но кучер опасался гнать по залитым дождем улицам. И пусть в карете было сухо и относительно тепло, тряска и стук дождя по крыше порядком действовали на нервы. Вот только после того как мы подъехали к воротам тюрьмы, стало хуже. Уж лучше куда-то ехать, бежать, идти, чем торчать на месте, дожидаясь у моря погоды. Тьфу ты! К дьяволу море…
Ненавижу ждать! Ненавижу море!..
Впрочем, в ответе начальника тюрьмы, как и в способностях Мартина нужным образом выстроить разговор, я ничуть не сомневался. Некоторые привычки господина Анжи Веги всерьез расходились с размером его годового содержания, и время от времени у него возникала необходимость перехватить немного монет. А всем известно, что занимать чужие куда проще, чем отдавать свои. Так что стопка его непогашенных долговых расписок скопилась весьма приличная. Уверен – начальник тюрьмы, как человек разумный, не упустит возможность немного уменьшить ее толщину. Тем более что дело яйца выеденного не стоит. Мы же не просим устроить побег кому-нибудь из заключенных, в самом деле.
– Заезжай! – заорали у ворот, и кучер тотчас взмахнул хлыстом.
– Удачно? – уточнил я, когда в карету заскочил успевший изрядно промокнуть Мартин.
– А ты сомневался? – хмыкнул щеголь и опустил взгляд на измазанные по щиколотку в грязи ботфорты. – Вега предлагает нанести ему визит и распить бутылочку вина.
– Не сегодня, – отказался я и, заметив промелькнувшую по лицу Мартина тень разочарования, усмехнулся: – Можешь сводить его куда-нибудь вечером проветриться за наш счет. Думаю, он это оценит.