Ровно в полдень
Шрифт:
— Я построил его для своей матери.
Сказано это было без особого воодушевления, но Фиби не стала ничего переспрашивать, просто слушала.
— Как ты понимаешь, это далеко не начало истории. Матери было семнадцать, когда она забеременела мной. Отец тоже был совсем мальчишкой. По каким-то там причинам они — или она — решили сохранить ребенка и пожениться. За первое я им искренне признателен, но вот что касается решения пожениться… Знаешь, они ругались не переставая — все то время, что были вместе. Она говорила, что он лентяй и слишком много пьет, он доказывал, что
— Тебе-то было хуже всего. Ты же был еще ребенком.
— Это точно. Понимаешь, проблема в том, что так все и было на самом деле. Он много пил и не любил работать. Она была настоящей стервой, да и с хозяйством у нее все время не ладилось. Мне было десять лет когда он ушел. То есть он и раньше уходил — как, впрочем, и она. Но на этот раз он не вернулся.
— И что, ты больше его уже не видел?
— Пока не вырос — нет. Ну, ее это здорово задело. Чтобы отплатить ему, она стала делать все, что ей захочется. По-моему, иногда она вообще забывала про мое существование. Так вот, чтобы напомнить ей о себе, я постарался создать как можно больше проблем. В основном дрался с другими ребятишками. Целых пять лет я был настоящим проклятьем для наших соседей.
Фиби ничего не сказала, только осторожно провела кончиком пальца по шраму, который пересекал его бровь.
— Да, заработал в одной из драк. Ничего серьезного.
— Я обратила на него внимание с самого начала. Шрам над бровью, ямочка вот тут, — она прикоснулась к уголку его рта. — Настоящие противоположности. В тебе много противоположностей, Дункан. А что случилось на шестой год? Почему ты перестал быть проклятьем для своих соседей?
— А ты умница. Понимаешь, я встретил паренька, который оказался куда крепче, чем я ожидал. Не могу сказать, что это он мне наподдал. Скорее уж мы оба надавали друг другу.
— После чего наверняка стали лучшими друзьями, — подытожила Фиби. — По-моему, так и заканчиваются подобные истории?
— Не люблю быть предсказуемым, но ты опять-таки угадала. Пока мы с остервенением лупили друг друга и я уже начал опасаться, что не быть мне больше грозой соседей, появился отец этого паренька. Здоровенный такой мужик. Он-то и растащил нас в стороны. Заявил, что если уж мы хотим драться, то должны надеть перчатки и провести бой, как настоящие мужчины. Понимаешь, он зарабатывал на жизнь боксом. Что уж тут удивляться, что Джейк отмолотил меня по полной программе.
— И кто же выиграл титул чемпиона?
— Никто. До перчаток дело так и не дошло: отец Джейка притащил меня к ним домой и отчистил нас обоих над кухонной раковиной. А его жена приготовила мне мешочек со льдом и стакан лимонада… Не надоело? Я ведь предупреждал, что история будет долгой.
— Что ты, ничуть не надоело.
— Что ж, тогда я подолью тебе еще вина. — Забрав у нее бокал, он отправился на кухню, а Фиби, прислонившись к перилам, стала ждать.
— Так на чем я остановился? — поинтересовался Дункан, возвращаясь на веранду.
— Сидишь у Джейка на кухне и пьешь лимонад.
— И еще беседую с его отцом. Впервые кто-то — не считая учителей,
— Тебе тогда было около пятнадцати?
— Примерно.
— Маловат для подобных прозрений. Но мне это, в общем-то, понятно.
— Полагаю, — Дункан с улыбкой взглянул ей в глаза. — Тогда же я нашел себе работу. Подумал, может, этим я наконец угожу ей — моей матери. В любом случае это было лучше, чем содранные кулаки.
— Мудрое решение. — Но он так и не смог угодить ей, подумала Фиби; она услышала это в его голосе. — И что это была за работа?
— Убирал столики в ресторане. Половину выручки отдавал матери. Знаешь, это ничего не изменило в наших отношениях, но тогда я начал думать, что так пожалуй, и должно быть — мать-одиночка, трудный ребенок. У нее просто не было времени на меня.
Он немного помолчал, прислушиваясь к крику козодоя.
— На самом деле это не так. Ты же сама мать-одиночка и понимаешь, что это не так.
— Я понимаю, что так не должно быть.
— Когда мне исполнилось восемнадцать, она сказала, что мне пора жить отдельно. Тогда я подыскал себе жилье. Шло время, и однажды я подвез того парня с пустым бумажником. Мы познакомились, разговорились, и очень скоро я встретился с его семьей. Отца у него не было — он умер, когда Фин был совсем ребенком. Но это ничего не значило, потому что у его матери всегда было для него время.
Фиби вспомнила Ма Би — большие руки, внимательные глаза.
— У нее было много детей, и для всех у нее находилось время — и для меня тоже. Тогда-то я понял, что не все живут так, как мы.
Прислушавшись, он сделал шаг в сторону двери.
— Должно быть, это пицца. Я вернусь через минутку. Если это Тито, ему захочется перекинуться со мной парой слов.
— Жду тебя.
На небосклоне уже показались первые звезды. Разглядывая притихший сад, Фиби неторопливо потягивала вино. Наверняка он думал, что дом, сады, вся эта красота позволят ему наконец привлечь к себе внимание матери. Совершенно очевидно, что и это не сработало.
Так почему же он остался здесь? Разве ему не было больно от воспоминаний?
Дункан вернулся назад с коробкой пиццы, парой тарелок и целой стопкой салфеток.
— Давай я займусь этим. Не хочешь рассказать мне все до конца?
— Мы уже, собственно, дошли до покупки лотерейного билета.
Пока Фиби расставляла тарелки и раскладывала салфетки, Дункан зажег несколько свечей.
— Это была такая шумиха! Сама понимаешь, моя удача не могла остаться незамеченной. Пару дней я пил не просыхая. Первым моим здравым поступком стало решение пойти к Ма Би. Я купил такую маленькую медную бутылку — вроде тех, в которых держат джиннов. А потом попросил Ма Би потереть ее и загадать три желания. Я собирался выполнить все три.