я последняя лампа у тебя на столегде горю и горюю светили но дальше не с кемили все-таки я подобен седой советолстой тьмы ломоть рассекая крылом нерезкимэлектромотор или робот или там ктов залпе зрения среди вязких атомов мракавообразить трехмерность если темнометра два от силы в сланце убого малокогда бы не трещина в веке куда проникгаз сознания световой родникя весь блеск при котором пишешь а потомтишина уменьшается до размеракванта стерлингов монета в один фотоннезаметна совиному глазу и неразменнана перевоз если не переплатишь врачусам внутри собеседник но он непечатенотчего я перед тобой на столе молчуно пока не трогай мой выключательэто тени аверна раскосы до потолкадай посвечу покаобесточив мозг крыло
не вырулит прямоесли слов сонару не уловитьтолько суть в сетчатке только нитьтолько спираль вольфрама
«скоро кровь не протиснется к дверце…»
скоро кровь не протиснется к дверцегде бы в оба привратник гляделпотому что в титановом сердцепрежней глины желтеет наделк неизбежному душу охотяв балахоне лицо пеленойдескать здравствуйте я ваша тетяпри часах и косе именнойнам такая спасибо не сниласьвот бы выпасть из списка тайкомпогоди где была сделай милостьненаглядная тетя с клинкомесли смерть не короче неделиговорят привыкаешь легкотолько б дети туда не гляделиобъяснить что снимают киночто муляж эта глина и пенаи актер кто над берегом голгде холодная кровь постепеннотеребит металлический мол
«из шести колков едва на одном…»
из шести колков едва на одномголый город дрожит отраженьем в лужередко прежний голос из уст огнемно гортань перетягивает все тужене забыть из отверстий который роттолько выпи вслух только шельмы-злюкидалеко ли еще до берега вбродисторгая звукибыло связки слагаются в нужный крикно в фальцет срываются на повторномэто значит что ли что долг великили моцарт загробный велит валторнамперестать словно паузой ветер гордрыбий шум в камыше если тень укорано который город который годразве нет другогоне до прежних мозгу теперь проказс архитрава глумится безглазый демонприумолк в чьих перстах инструмент погаспросто настежь рот если знаешь где онложь любовь раз ежикам тяжеламент с фонариком верящий каждой ксиведолго думал голос но тишинаостается в силе
ПАЗОЛИНИ
ты вспомни как соседу позвонилиуже и с пляжа топала толпачто ночью был зарезан пазолинимы зимовали в остии тогдаувы нам в этом не было урокабидон фраскати лучший люминалбездельникам и спали до упораа он буквально рядом умиралнарод наутро сплетничал у почтыбез стукачей для навлеченья порчидень как волна то шел вперед то вспятьза песней пиний солнечной и вязкойжизнь предстояла терпеливой сказкойне торопясь однако наступатьвсе бывшее теперь в оплывшем воскеили как павлу в пелене стеклана поезд до piramide a послебыл снова рим он возникал всегдасмерть невозможна на чужом примерегде труп времен едва прикрыт травойи марк аврелий конный на пленерестоял еще не взятый под конвойв последней юности нагой и нищейкак прыгают за подоспевшей пищейс ноябрьских молов юркие ныркитам было сладко созерцать ликуядве дюжины столетий с яникулас марсалой предварительной внутритак жили мы когда лежало телостремясь ничком в объятия луныпотом они опять открыли деловообразив что дело не в любвиистория перебирает ветошьнапялив проволочные очкино жизнь прошла и вот уже не веришьни в эту смерть ни в эту жизнь почтипрошла и ничему не научилано остается точная причинасуществовать и лишь она не ложьа жертвоприношенье на рассветеl’amor che move il sole e l’altre stelleи нержавеющий на пляже нож
СТАНСЫ
оскал цицерона на блюдес кинжалом на цезаря бруткругом интересные людино все постепенно умрута впрочем и то оговоркапокойники все как одинрожденный как божья коровканедолго живет невредимв итоге все явное тайноутраты куда ни взглянумисима вонзающий тантои шелли идущий ко днувот женщины ярче колибрис пленительной тайной внутрино все до единой погиблисклодовская скажем кюрии вера холодная дажеее здесь практически нетчуть скажешь приятное дамеа та моментально
скелеттак быстро мелькают на светеколибри и даже орлычто скоро на целой планетерискуем остаться однипусть звездочка звездочку любитчто где-то в плеядах милаа цезаря больше не будети даже возможно меня
ТРАВИАТА
с вильясоном на сцене нетребкообжимается с виду некрепконо доступно для зрительских чувствсветовой из-под купола конуси ложится на музыку голоск вящей пользе обоих искусствмолодцы вы роландо и аннабраво форте и браво пианои дуэтом и врозь ничегосимпатичная в сущности паралегкомыслие репертуаравот что мне омрачает челоне вставляет мне музыка вердине о жизни она не о смертислишком бойко и больно легкоблеют медные сноповязалкивоспевая судьбу куртизанкизолотое сердечко еетрень да брень это ж тьфу оперетталучше б шкипер за цену билетавам электру пропеть приказалне беда что она по-немецкивот где страсти бурлят не по-детскии кровища аж плещется в залили спела бы ты саломеюот которой я просто немеюледенеют на рампе огниголова там с отрезанным низома как пляски пойдут со стриптизомтут ваш верди вообще отдохниэти оперы да трудноватыпроще ставить одни травиатыс троваторе но лучше б кольцавсе четыре за раз сериалачтобы музыка нам просиялаи спасибу не будет конца
ЛЕВ И СОБАЧКА
I
«все жерлу обречено…»
все жерлу обреченотолько пень в лесу не знаетне бывает ничегоили быстро исчезаетнаступает день суркаум на пошлости не жаденнаша общая судьбакак описывал державинвремя скучный кабинетдля такой короткой встречигде не только света нетно и тьма фигура речисон обещанный себеукрощать в пещере тенивыключатель на стенежалко пробки полетели
II
«производная функции хуже чем дважды два…»
производная функции хуже чем дважды дваа живая собака лучше мертвого львано не блещет даже в сонме окрестных сукв судный час божеству ни апорт ни стойкувот за это свыше нам посыпают супто селитрой то бертолетовой сольюна безлюдном пиру миров где на блюде левводружен коль выбыл из списка львов околевв этой шкуре точка на графике каждый труплишь от прежних живых на бегу приветикневозможной алгебре и теории групппредпочтителей простых арифметикнамалеван под куполом ангел и знай трубитдискотека для тех кто от насморка или убитвсю параболу отмотали насмертьно не грянет ни львиный рык ни собачий визгу предела дельта игрек на дельта иксжизнь шипит и гаснет
III
«там где возлягут щука лебедь рак…»
там где возлягут щука лебедь ракатос портос и золотая рыбкая тоже рад что никому не враги не таскал себе котлеты с рынкапускай другие с ребрышком во ртуне буйвол им не волк и не лиса ямы раньше всех закончили войнуи возлегли как прорицал исайяпростимся здесь со спесью и стыдомсейчас сыграет лунная сонатавсе возвращаются в свой вечный домгде безразлично лев или собака
«стал он звать золотую рыбку…»
стал он звать золотую рыбкуголосом молвит человечьимхочет в бабы секретаршу риткуи за декабрь ипотеку тоже нечемприплыла к нему рыбка спросилазаписала в блокнот и все забылани чтоб здрасьте ему ни он спасибочайка подписью под досье заливачто еще скажешь синему морюплесни в стакан чем помочь горюэти рыбки и вся морская закускасочинение без совести и честижизнь как мессинский пролив где узкотам и нет прохода утони на местечто ни утро ни дома нигде ни риткипушкин на ветвях кот ученый в мылетак и тянет к прибору типа бритвыкота наголо и себе опочить в мирепрах любое богатство грош вся гордостьдетство кончится и ничего не будетв синем море лишь человеческий голосбез человека кричит оторванный бурейумирает чайка голову в перья прячетголос чуть помолчит и опять плачет
