Рояль в сугробе
Шрифт:
«Мне не нравится, — начал Оклахомов. — Мне не нравится… Интересно, что мне не нравится?»
Он задумался. Уроки литературы ему нравились больше, чем другие. Оклахомов почесал в затылке и заглянул в листок соседа по парте. Но тот прикрыл листок рукой, и Оклахомов ничего не смог прочитать.
Тогда он принялся разглядывать Светлану Михайловну, пытаясь отыскать в ней то, что ему могло бы не нравиться. Но и тут ничего не нашёл.
Ему нравилось в Светлане Михайловне всё: и её глаза, и её голос, и её платье. Оклахомову нравилось, что она всегда спокойна и доброжелательна, что она часто улыбается. Ему нравилось, что она совсем
«Так что же написать? — мучительно думал Оклахомов, чувствуя, как быстро уходят отведённые для ответа минуты. — Что?»
— Заканчиваем, — улыбнулась Светлана Михайловна. — Все написали? Петя, а ты что же? Неужели тебе всё нравится?
— Что вы, Светлана Михайловна, — отозвался Оклахомов. — Конечно, не всё!
Он решительно вял ручку и написал:
«Мне не нравится на ваших уроках то, что мне на них всё нравится».
Кого-кого, а Светлану Михайловну он ещё никогда не подводил.
Операция «Ниндзя»
— …Уничтожают леса, отстреливают животных! — всё больше волнуясь, говорила руководительница экологического кружка «Зелёный мир». — Люди не жалеют даже своих жилищ! Посмотрите, в какой ад превращены подъезды домов! Стены исчёрканы, перила изрезаны и оторваны, на лестницах мусор! Одним словом, ребята, я предлагаю провести операцию под кодовым названием «Ниндзя», во время которой каждый сделает для своего подъезда всё, что в его силах. Операцию проводим в два часа ночи. А теперь представьте: утром ваши соседи выходят из квартир, а в подъезде их встречает невероятная чистота и красота. Они поражены, восхищены, растроганы и тут же клянутся больше никогда не курить и не мусорить…
Глубокой ночью, когда дом спал крепким безмятежным сном, не подозревая о грозящей ему чистоте, Оклахомов бесшумно выскользнул из тёплой постели. Быстро оделся во всё чёрное, натянул на голову чёрный чулок сестры с проделанными в нём дырками для глаз, взял веник, совок и ведро.
Дверь открылась без скрипа: петли были смазаны ещё днём.
Окинув критическим взглядом лестницу, перила и стены. Оклахомов спросил себя: «В силах ли я уничтожить надписи на стенах и потолке?»
Он подумал немного и честно признался: «Нет, я не в силах уничтожить надписи на стенах и потолке. На это не хватит и летних каникул… В силах ли я отремонтировать перила? Нет, я не в силах отремонтировать перила. Тут нужна целая бригада плотников. А может, и две… В силах ли я собрать мусор? В силах!»
Оклахомов бесшумно поднялся на последний этаж и начал операцию «Ниндзя».
С тихим шорохом летели в пластмассовое ведро фантики и окурки, спички и стаканчики из-под мороженого, бутылки, мятые жестяные банки и обрывки газет. В воздух поднималась густая пыль.
Когда Оклахомов дошёл до первого этажа, ведро было наполнено доверху.
Оклахомов задумался: куда девать мусор?
Он осторожно выглянул на улицу. На улице было темно, пусто и тоскливо. Дул холодный северный ветер. Луна пряталась за чёрные тучи.
Прижимаясь к стене дома, Оклахомов перебежал в соседний подъезд и высыпал мусор у батареи.
Утром жильцы оклахомовского подъезда обнаружили на лестничной площадке первого этажа огромные кучи мусора.
Это соседняя школа в три часа ночи провела свою операцию. Под кодовым названием «Зелёный дом».
Судьба поэта
Любовь творит с человеком, что хочет: одних толкает на подвиг, других на преступление. Оклахомова любовь толкнула в поэзию. Пришлось даже завести специальную тетрадку.
Придумает Оклахомов стихотворение, запишет его в тетрадку и дату поставит. Дату он ставил обязательно, чтобы потомки не ломали головы, гадая, когда он создал тот или иной шедевр.
Пушкин, например, не под всеми стихами даты ставил, так сколько потом литературоведам возиться пришлось, чтобы установить точное время появления произведений.
Ещё, в отличие от Александра Сергеевича, Оклахомов посвящал стихи только Леночке. Даже знаменитое стихотворение про рыбалку на Мулянке ей посвятил. Хотя она, наверное, и удочки-то ни разу в жизни в руках не держала. Но, может быть, за это Оклахомов её и полюбил. За то, что она такая… такая… В общем, совсем другая.
К концу недели стихов набралось две тетрадки. Оклахомов надел галстук-бабочку, отряхнул штаны и отправился к знакомому поэту, который жил в соседнем доме.
Поэт очень удивился визиту Оклахомова. Он устроился поудобнее в своём рабочем кресле и попросил гостя прочитать самое лучшее стихотворение.
— У меня все самые лучшие, — скромно признался Оклахомов и открыл тетрадку наугад. Повезло раннему стихотворению «В тисках любви»:
Сердце прыгает, как Бубка [2] , Я попал в тиски любви, Грохоча, как экскаватор, Из меня ползут стихи…2
Сергей Бубка — олимпийский чемпион 1988 г. по прыжкам с шестом.
Закончив, он стал ждать, когда поэт его благословит. Но тот как-то странно изменился в лице, начал сопеть, покусывать губы и отводить глаза.
Оклахомов подождал для приличия ещё секунду и спросил поэта прямо:
— Как бы мне книжку издать?
Поэт засопел ещё громче, повернулся к Оклахомову боком и прикрыл лицо рукой.
«Боится конкуренции», — догадался Оклахомов.
— С книжкой, мне кажется, тебе торопиться не стоит, — отозвался наконец поэт, продолжая кусать губы и издавая странные сдавленные звуки. — Ты вот что, приходи вечером во дворец творчества на литературный кружок. Там и поговорим.
«Народ меня поддержит, — подумал Оклахомов. — Будущее за мной».
— Ну что ж, — сказал он. — Я, собственно, не против…
Поэт вскочил с кресла, закрыл лицо руками и убежал в другую комнату. Видно, нелегко ему было.
Поэтов на литературном кружке собралось человек двадцать. Все в возрасте: всем далеко за двенадцать, а некоторым и того больше.
Оклахомова слушали с восторгом, смеялись. Хлопали, катались по полу. Потом, придя в себя от пережитого, каждый сказал, что он думает о его творчестве…