Роза для короля. Возмездие

Сомерсет Надежда

Когда дверь закрылась, он сбросил с себя брюки и забрался под одеяло, укладываясь рядом с Мэлисентой и обхватывая ее чуть ниже полукружий груди правой рукой: – Знаешь, а я ведь тебе врал. Та другая Мэлисента, создала ту подземную пещеру, создала озеро и спрятала его под каменным выступом. И ведь тогда я любил ее… Там на арене, я думал, что ты вернулась за мной… Но когда я понял, что ты не она, вначале разочаровался, потом решил, что нужно тебя убить, что я должен отомстить, заставить жалеть обо всем, что мне пришлось пережить по «твоей» воле. А потом был тот момент когда ты чуть не спрыгнула в пропасть. Помнишь? Я тогда чуть не умер от страха. А потом ты съела мой ужин, искала себе одежду и наша ночь состоялась, и ты дала себя любить, без боли, без магии. Ты

даже мою клятву приняла, даже не думая, что делаешь. Вот в тот миг я понял, что я не хочу возвращения «той» Мэлисенты, а ради тебя отдам свою жизнь, но больше не хочу спать в холодной постели, – Анн осторожно притянул ее к себе и приобнимая ее за плечи, положил ее голову к себе на плечо. – Ты не представляешь, как страшно быть одному. Как страшно не видеть тебя и не чувствовать твое дыхание. Как страшно знать, что ты так далеко, что мне придется проехать пол империи, чтобы вернуться к тебе. Как страшно придумывать себе все ужасы, которые могут случиться с тобой и знать, что это может быть правдой, – он припал губами к ее виску и зашептал. – Прости, я не успел тебя спасти, прости, что дал такому случиться. Только больше не умирай, пожалуйста.

Мэл никогда не видела, как плачут мужчины, ну кроме этой планеты, это была правда. В земном мире мужчины не плачут. Или может она не видела? Но сейчас прижатая к худощавому телу, она чувствовала, как содрогается от слез его тело, как горячая слеза пробежала по ее плечу, обжигая кожу.

«Очнись, давай, ведь он ждет твоего пробуждения. Магия жизни, ты должна сейчас меня спасти», – беззвучно кричала она и пыталась возродить магию, дарованную ей богами. – «Как там техники буддийские, китайские, да какие угодно говорят, пишут? Нужно сосредоточиться. Нет. Нужно разозлиться». – Мэл напряглась, заставляя руки сжиматься, поджимала пальчики ног и морщилась, пытаясь вызвать отклик магии. – «Ничего, я справлюсь. Давай Мэлисента. Стыдно будет смотреть в глаза отцу и матери, после смерти, когда предстанешь перед ними, что могла и ничего не сделала. Сдалась».

А Анн, прижимался к ее голове, закрыв глаза и целуя ее волосы, плакал, пытаясь рассказать ей, что он ее любит больше жизни и просит лишь дать ему возможность это доказать.

А Мэл сражалась со своим телом лишь за одно движение, за то, чтобы повернуть голову и поднять руку, чтобы обнять Анн, давая ему надежду на будущее.

Когда Мэл зашевелилась в его руках, Анн опешил и с ужасом открыл глаза, а потом понял, что девушка в его руках улыбается, глядя на него, а ее рука неловко прошлась по его лицу, смахивая с него слезы.

– Ты же моя радость! – воскликнул он и уложив ее на подушку вгляделся в ее лицо, облокотившись на локти. Те же самые фиалковые глаза, те же ямочки на щеках, тот же курносый носик и пухлые губы. – Ты очнулась?

Мэл покачала головой и печально изогнула брови. Для нее и это было подвигом.

– Ничего, это лишь начало. Мы все сможем сделать, все вернем, – Анн так обрадовался, что совсем забыл обо всем и прикоснулся к ее губам. Осторожно прикоснувшись, он не смог устоять и немного усилил нажим, заставляя Мэл приоткрыть губки. Мэл задохнулась в нежности, которая сквозила в этом поцелуе. Легкое нажатие, а у нее сжимается все внутри, будто сжатая пружина готовая лопнуть, от любого слишком сильного толчка. Она вначале испугалась, потом решила дать себе шанс, и разрешить своему телу действовать по обстоятельствам. Может в том, что произошло с ней и не нужно точного расчета, может все дело в чувствах, которые она испытывает к мужчинам, которые столько сил отдали на ее возвращение? И она закрыла глаза, отдаваясь на волю чувств. Внутри нее пружина все больше и больше закручивалась, сжимая все внутри нее, боль становилась нестерпимее. Анн на секунду оторвался от нее и увидел, как по щеке Мэл скатилась слеза: – Что случилось? Больно? Я сейчас, – он уже хотел подскочить, как Мэл обвила его шею рукой и покачала головой, потянувшись за его губами. – Еще? Хорошо, как

скажешь, я всегда готов.

Мэл дрожала в его руках, а Анн усилил напор и теперь его язык гулял у нее во рту. О если бы он только знал, что сейчас своими действиями помогает ей вернуть подвижность конечностей и вернуть свою магию, наверное сделал бы это намного раньше… А Мэл уже на уровне инстинктов, пытаясь спастись от боли, которая выворачивала ее наизнанку, отталкивала его от себя, но Анн в пылу своего желания, этого и не замечал. Его руки обхватили ее спину, еще сильнее прижимая ее к нему, коленом он уже раздвигал ее ноги и укладывался на нее, вжимая ее тело в кровать, не разрывая контакт с ее губами.

Когда внутри Мэлисенты лопнула внутренняя пружина, состоящая из барьера созданного заклятием, она застонала, и магия жизни укутала ее, накрывая золотым плащом еще и мужчину лежащего на ней: – Я вернулась, – простонала она ему в губы и потеряла сознание, больше терпеть у нее просто не было сил.

ГЛАВА 7 Прошлое и будущее…

– Мэл, очнись! – шептал Анн, продолжая держать ее в своих руках и вглядываясь в такое родное лицо. В одно мгновение опять вернулся страх, страх, что сейчас своими действиями он навредил… – Нет, не умирай, сейчас я всех позову и мы опять приведем сюда Накао, – шептал он, соскакивая с кровати и подхватывая ее на руки. И в этот момент было неважно, что он и она не одеты, важна была только ее жизнь. Мэл очнулась в тот момент, когда он уже подошел с ней на руках к двери.

– Я вернулась. Не спеши, – шептала она и выдохнула, понимая, что боли больше нет, она опять контролирует свое тело, и может говорить.

Анн со вздохом облегчения опустился на пол, прижимая ее к себе и выдыхая: – Как же ты меня напугала!

– Ты умеешь быть убедительным, – обхватывая его за шею и прижимаясь к нему всем телом, сказала Мэл и заплакала. Ее тело сотрясали рыдания, а Анн прижимал ее к себе и просто ждал, когда она выплачется. – Знаешь, я ведь все слышала, только сказать ничего не могла.

– Мне так стыдно. Простишь? – он гладил ее спину и заглядывал в ее глаза, лишь надеялся на то, что она не разорвет их связь.

Мэл оторвалась от его плеча и глядя в черные глаза, утопая в его страхе и видя в них отголоски надежды, кивнула: – Как можно отказать, когда ты так убедителен. И тогда там, в далеком твоем прошлом, была не я, а в пещере ты сам признался мне в том, что хочешь быть со мной, а я всегда была доверчива, особенно когда меня уговаривают так настойчиво.

– Все равно, я чувствовал, что должен тебе все рассказать, иначе это бы тяготило меня все время, – шептал Анн, пытаясь найти во взгляде фиалковых глаз осуждение. – Ты должна только знать, что когда я давал клятву, я был искренен, я твой навсегда.

Мэл кивнула: – Я знаю. Я скажу, точно ту же фразу, что сказала тогда в замке – я тебе верю, – она обхватила его лицо и улыбнулась. Анн поцеловав ее в кончик носа, встал и подхватив ее на руки, отнес в кровать.

– Отдыхай, я принесу покушать, – накрывая ее одеялом и выпрямляясь со вздохом облегчения, будто сейчас с его плеч свалилась целая гора груза тянувшая его вниз. А Мэл наблюдала, как мужчина надевал брюки, как встал и двинулся к двери, как, уже открыв ее, обернулся и посмотрел на нее и такая благодарность была в его взгляде, что у нее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она могла лишь улыбнуться ему, а так хотелось встать и обнять, поддержать его, дать понять, что она не только понимает, она еще и любит его и верит ему.

Через несколько минут в ее комнату ворвались трое мальчишек с тарелками, наполненными кашей, мясом и даже хлебом. Этот вихрь был остановлен крепкой рукой Анн, который принес стол к ее кровати и закутав ее в покрывало, усадил на кровати, сам садясь рядом. А потом Мэл, не слушая гневные возгласы молодого мужчины, который пытался рассказать, что он не голоден, разделила все порции пополам и вложила ему в ладонь вилку. Ее сдвинутые брови и гневный взгляд и Анн согласился на все.

– Я обещала тебя откормить, – возмущалась Мэл.