Роза Христа
Шрифт:
“Он похож на святых, что украшают алтарь в нашем храме!..” — похолодев от внезапного испуга, подумала Астрид.
Внизу, в глубокой тени ворот, незаметно притаился человек в низко опущенном на лицо капюшоне. Закутанный в длинный плащ, он сам походил на блёклую серую тень.
Едва король Олав поравнялся с ним, незнакомец одним движением выхватил меч и бросился на короля.
Но ясный спокойный взор короля словно остановил в воздухе руку убийцы. Незнакомец выронил меч и, как дерево, подрубленное под корень, рухнул на землю.
Король Олав смотрел на него всё тем же ясным взором,
— О король Олав, король Олав, — простонал он. — Твои враги подослали меня. Немало золота посулили они мне за твою жизнь. Но едва ты взглянул на меня, и, видишь, меч выпал из моих рук…
Астрид на балконе опустилась на колени там, где стояла, не в силах сделать и шагу.
— Боже, Боже! — прошептала она. — Будь милостив ко мне, грешнице. Обманом и хитростью стала я женой этого святого человека…
— Госпожа моя, ты совсем больна, — с заботой сказала Элина, наклоняясь над королевой. — Ты бледна, как цветы жасмина. Идём, я уложу тебя в постель и расплету твои тяжёлые косы, чтоб ты немного отдохнула.
Но Астрид посмотрела на неё, как будто не слышала её слов.
— А я получила весточку из дома. Ведь у меня остался жених в Упсале. — Элина с мечтательной улыбкой посмотрела в окно. — Ой, да ведь ты не знаешь, госпожа! Господи, какая же я, право, забывчивая. Король Шоскёниг сыскал для принцессы Ингегерд жениха. Да ещё такого славного и пригожего! Красавчик, глаз не отвести. Он король Датской земли. У него так много кораблей, что и не сосчитать!
— Так сестра моя вышла замуж! — со счастьем в голосе воскликнула Астрид. Словно солнечный луч проник в её грудь и отогрел сердце. — Ты не могла принести мне весть радостнее этой, Элина!
— Ах нет, моя королева, — смутилась Элина. — Я ещё не всё рассказала. Принцесса Ингегерд ответила жениху отказом. Она стала монахиней и удалилась в горный монастырь. Далеко-далеко от Упсалы этот монастырь. Зимой туда и вовсе не доберёшься. А король Шоскёниг с горя совсем спятил. Он то бросается на ложе и рыдает, то без меры пьёт вино кубок за кубком. И тогда он крушит мечом всё вокруг. “Я погубил жизнь одной дочери и душу другой!” — вопит он, и десять дюжих воинов с трудом удерживают его… Что ты так смотришь на меня, госпожа? Прости меня, глупую дуру, я только огорчила тебя! — И Элина залилась горючими слезами. — Но монахиня Ингегерд всегда улыбается, — добавила Элина сквозь слезы.
— Улыбается? — повторила Астрид, и странная улыбка тронула её губы. — Так ты говоришь, монахиня Ингегерд улыбается?
— Да, да! Она молится в храме, а потом целый день ухаживает за больными и не чурается никакой работы. И всегда чудесная улыбка цветёт у неё на устах. Об этом идёт молва по всей Швеции…
— Тогда ей лучше, чем мне, — спокойно сказала Астрид. Лицо её словно окаменело. — Теперь ступай, оставь меня.
Обманутая её спокойствием, Элина, сокрушённо вздыхая, ушла. Оглянувшись, она увидела, что юная королева стоит, стиснув на груди руки и опустив голову.
Ночь в праздник Всех Святых выдалась тихой и ясной. Полная луна осветила зубцы Северной башни, и они заискрились, как серебро.
Король обошёл сад, заглянул в конюшню, потрепал по холке любимого коня, и тот, дыша теплом, заржал негромко и сонно. Собаки, знавшие шаги короля, не залаяли, они неподвижно лежали, положив морды на передние лапы, и глаза их сверкали в лунном свете.
Вдруг король заметил тонкую и стройную женщину, закутанную с тёмный длинный плащ. Она быстро пересекла дорожку, залитую лунным блеском, и исчезла в глубокой тени ворот.
“Кто это? — подумал король Олав. — Опасно молодой женщине, такой слабой и беззащитной, одной ходить по ночному городу, полному пьяных моряков и случайного сброда”.
Тем временем женщина торопливо пересекла рыночную площадь и свернула в узкую улочку, круто спускавшуюся вниз к пристани. Мелькнула из-под плаща маленькая ножка, обутая в башмачок с золотой пряжкой.
“Это знатная женщина, — подумал король. — Что она здесь делает?”
Король Олав бесшумно следовал за ней. Женщина спустилась на пристань и подошла так близко к краю деревянного настила, что король, содрогнувшись, понял: несчастная хочет броситься в воду.
Женщина подняла руки, словно прощаясь со всем, что ей дорого. Страдальческий стон сорвался с её губ, и вдруг, не выдержав, она всхлипнула, как малое дитя. Она наклонялась всё ниже, ниже… Ещё мгновение, и она бросилась бы в тёмные набегающие волны. Но король одним гибким прыжком бросился на неё. Он успел обхватить её руками и удержать.
— Безумная! — воскликнул он. — Что ты надумала! Нет греха страшнее этого. Ты решилась пойти против святой Божьей воли и загубить свою душу!
Когда женщина услышала его голос, она быстро закрыла лицо руками. Но король по шелесту её шелковых одежд, по блеску колец на тонких пальцах узнал её. Да, это была его жена, королева Кунгахеллы.
Астрид повернула к нему бледное, прозрачное в лунном свете лицо. Она постаралась улыбнуться, и голос её звучал почти весело.
— Супруг мой, ты так напугал меня, бедняжку, что я и впрямь, чего доброго, могла упасть в реку. Или ты, может быть, подумал, что я хочу утопиться?
Король ответил:
— Я сам не знаю, что должен думать, жена моя. Господь да вразумит меня!
Астрид рассмеялась, но голос её звучал как струна, которая вот-вот оборвётся.
— Разве тот, кто счастлив, как я, захочет убить себя? Разве в раю лишают себя жизни?
Астрид обняла короля и с нежностью провела ладонью по его щеке. Преклонение перед королём и робость обычно заставляли Астрид скрывать всю силу своей любви. Но сейчас она страстно поцеловала его.
— Король Олав, я хочу, чтоб ты знал, как безмерна и крепка моя любовь! Я больше не хочу быть королевой. Я хочу скрыться с тобой от всего мира в глухой лесной чаще. Там я стану твоей служанкой, буду готовить тебе пищу, перестилать твоё ложе. И от счастья петь весь день, как птица небесная. А когда ты будешь возвращаться с охоты, я выбегу тебе навстречу и вот так встану перед тобой на колени, — сказав это, Астрид тихо опустилась на колени перед королём. Глядя на него снизу вверх, она продолжала звенящим трепещущим голосом. — А ты, мой супруг, спешишься, подойдёшь ко мне, коснёшься моей груди концом меча и скажешь: “Да, твоя жизнь принадлежит мне!”