Роза и червь.
Шрифт:
Врач лежал на полу около стойки. Неподвижно. Скрючившись. Уткнувшись лицом в пол. Одна его рука пряталась в кармане, другая держалась за живот — и кровь проступала между сведёнными судорогой чёрными пальцами.
— Саид Мирзаев, — с нажимом повторил близнец, теперь уже утвердительно, а не вопросительно. — Вы обвиняетесь в измене человечеству. Ваше дело будет рассмотрено военным судом Космофлота. Вы арестованы. Руки.
Ликвидаторы, только теперь понял Саид. Ликвидаторы. Как Брендан и говорил.
Они убили Брендана. Саид это понимал — но ещё не мог поверить.
Как же так? Почему это случилось так быстро, так просто?
Саид не вырывался, не мог даже думать о том, чтобы вырваться,
Перед гостиницей ждал мобиль, загородив собой переулок почти от стены до стены. Чёрный «Кингстон», совсем как у Брэма Конти. Перед Саидом сама собой открылась задняя дверь. Его втолкнули внутрь, в глухой металлический ящик кузова. Один из близнецов без видимого усилия швырнул следом тело, запечатанное в пластиковый мешок. Дверь захлопнулась. Машина рванула с места.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ: Е7-Е8Ф
ЭПИЗОД НАБЛЮДАТЕЛЯ
Транснептуновый объект 2008 ST291
405 тысяч лет до нашей эры
Когда-то у него было имя, невоспроизводимое ни на одном языке Земли. Когда-то. Пять миллионов лет назад. Все, кто когда-либо звал его по имени, давно перестали существовать. Теперь он общался только со Стражами — если это можно было назвать общением — ну а для Стражей он был лишь Наблюдатель. Аноним. Безличный и безымянный узник, приговорённый служить интеллектуальным сенсором Галанета в этой планетной системе.
Мозг Наблюдателя — сейчас он состоял из одного мозга — размещался на маленьком планетоиде далеко за орбитой восьмой планеты, глубоко под слоями метаново-азотного льда и грязно-бурой корки высокоуглеродистых соединений. Этот мозг — миллионоядерный квантовый компьютер, выращенный из семени самособирающейся материи на матрице биохимического мозга Наблюдателя — ныне был охлаждён до микроградуса выше абсолютного нуля. Почти всё время Наблюдатель спал. Вернее, был усыплён. Лишь в перигелии эксцентричной орбиты планетоида, как только выносные фотоприёмники определяли, что освешённость превысила заданный порог, система получала сигнал побудки. Сверхпроводящие аккумуляторы, тысячу лет по крохам копившие энергию, давали в сеть ток, самособирающаяся материя заращивала повреждения, просыпались Стражи — и поднимали Наблюдателя на очередную вахту.
Он никогда не помнил того, что переживал во сне — но знал, что сознание отключалось не полностью. Квантовые флуктуации порождали в нём хаотические токи, ничтожно слабые, но при столь низкой температуре достаточные для возбуждения некоторых перцептивных контуров. Проводя грубую аналогию, можно было бы сказать, что Наблюдателю снились сны. Сны о тех временах, когда он ещё имел биохимическое тело.
Смутные образы всплывали и тонули в спящем мозгу. Мглисто-серое небо родной планеты, безбрежный океан далеко внизу, мачтовые огни термопланов, плывущих сквозь мглу смутными тёмными тушами, привычная дрожь палубы, трели команд, предвкушение боя, ветер в лицо, чьи-то близкие, но неузнаваемые глаза с внимательно суженными диафрагмами. Вся жизнь, что осталась за десятки парсек, за тысячи вахт, за миллионы лет с того времени, как Исполнители подвергли его наказанию. Лишили доступа в Галанет,
Давным-давно серия вспышек сверхновых в молодой звёздной ассоциации расчистила эту область от пыли и газа. В спиральном диске Галактики образовалось Окно — сквозная дыра, почти свободная от газа, с прозрачностью межзвёздной среды на порядок выше средней. Такие Окна как нельзя лучше годились для проведения линий сверхдальней межзвёздной радиосвязи. В обычном, нерасчищенном пространстве газово-пылевая среда создавала слишком много помех.
Стандартный узел связи представлял собой группу маломощных ретрансляторов на фокальной линии гравитационной линзы какой-нибудь звезды. Большинство звёзд Окна не были хорошими линзами: гиганты и субгиганты имели слишком короткий срок жизни, у двойных звёзд гравитационные поля постоянно смещались и искажались — они не имели стабильной фокальной линии; по той же причине не годились маломассивные красные карлики (90 % всех звёзд) — их слабые поля заметно искажались даже планетами.
Получалось, что узлы связи можно было строить только вокруг одиночных звёзд средней массы — таких как жёлтые карлики. По неудачному совпадению, именно у таких звёзд, на тёплых гидрофорных планетах чаще всего возникала естественным путём жидкостная самособирающаяся материя — и не так уж редко эволюционировала в техноцивилизацию. Главную угрозу бесперебойной работе узла.
Цивилизации, зародившиеся независимо от Галанета — цивилизации нулевого уровня, или попросту Нули — при всей их ничтожности были серьёзной проблемой. Исследуя свою систему, Нули неизбежно обнаруживали галанетовские ретрансляторы. Миллиардолетняя история показывала, что никакие запреты, никакие сигналы «Не трогать!» не помогают. Если Нули не были предупреждены, они портили ретрансляторы по незнанию. Если же были, то бросали все силы на то, чтобы взломать протокол доступа и самовольно подключиться к сети, в ущерб законным пользователям из Оболочки и Ореолов. Потому лучшей, хотя и не единственной гарантией безопасности связи была полная элиминация Нулей.
Для этого существовали Чистильщики.
Чистильщикам нравилось убивать. За это они и попадали в Окно. Исполнители отправляли их в ссылку, как и Наблюдателей. Здесь, в Окне, работой Чистильщиков было убивать не кого хочется, а кого надо.
Предсказать, на какой именно планете появится цивилизация, было невозможно. Зачищать все подряд, или размещать энергоёмкие базы Чистильщиков в каждой системе — неоправданно дорого. И, как обычно, Зодчие выбрали компромиссный вариант. Они основали небольшое число баз Чистильщиков, а в остальные узлы направили Наблюдателей. Обнаружив появление цивилизации, Наблюдатель должен был послать Чистильщикам на ближайшую базу сигнал тревоги.
Непосредственно Наблюдатель ничего не наблюдал. Для этого служили субинтеллектуальные обсерватории на лунах третьей и четвёртой планет. Пробудившись, он сразу связывался с обсерваториями и скачивал данные, накопленные за тысячу лет работы, а потом начиналось главное — анализ данных в поисках следов разума.
Синяя в мраморном узоре облаков, третья планета слегка напоминала родную планету Наблюдателя, но выглядела выразительнее, контрастнее, ярче. Сквозь просветы в облаках проглядывали континенты в зелени флоры, морщины гор, глубокая синева морей. Иногда вспыхивал блик отражённого в океане солнца. При большом разрешении виднелись меандры рек, белые полосы прибоя, дымные хвосты пожаров, а при максимальном — даже отдельные деревья и тела гигантских животных, что бродили стадами по степям или чертили океан кильватерными следами.