Роза и меч
Шрифт:
– Монсеньор, помогите же мне!
– Прикажи запрягать лошадей! – крикнул повелительный детский голос. На середине лестницы в синем шелковом костюмчике стоял четырехлетний принц. Двумя руками он сжимал серебряный пистолет. – Вперед, или я стреляю! – Увидев священника, он заорал: – Лоренцо, помоги мне! Убей ее! Она хочет запереть меня!
– Дайте мне пистолет, ваше величество, – Нери направился к ребенку медленно, шаг за шагом, оставаясь начеку, как дрессировщик. – Если вы, ваше величество, отдадите мне его, вы можете себе что-нибудь пожелать.
Ребенок упрямо затряс головой.
– Прикажи запрягать лошадей, я хочу
Каролина молча наблюдала сцену; она была растрогана внешней схожестью принца с отцом, но еще больше тем, как он был похож на Наполеона своей сутью. Она подошла к мальчику и погладила по головке. Все его тело дрожало и излучало лихорадочный жар. Его затылок был мокрым от пота. Он растерянно посмотрел на нее.
– Ты новая учительница?
Каролина кивнула.
– Я не хочу учить немецкий.
Каролина улыбнулась.
– Мы прикажем запрячь лошадей и сначала поедем на гору, с которой видно Эльбу.
Принц недоверчиво посмотрел на нее.
– Если ты меня обманешь, я тебя тоже убью.
– Я не обману тебя – честное слово! – Так Каролина в детстве подкрепляла свои обещания.
– Честное слово! – повторил принц, и это прозвучало, словно они заключили пакт.
Каролина сделала знак бонне, стоявшей, как потревоженная наседка, за спиной Нери.
– Наденьте ему легкий льняной костюмчик, сегодня жарко. Через десять минут мы выезжаем.
Женщина подобрала свои серые бумазейные юбки, взяла принца за руку и, сопя, повела его наверх.
Лоренцо Нери посмотрел на Каролину с загадочной улыбкой.
– Пытаетесь начать с пряника? Послушайтесь моего совета, этому мальчику нужен кнут.
– Увидим.
– Через две недели вы заговорите по-другому будь моя воля – Он замолчал, резко отвернулся и оставил ее одну.
«Через две недели, – подумала Каролина, мы уж давно будем на Эльбе»
Вот уже несколько дней она играла роль гувернантки Принц был своенравным, сообразительным, не по возрасту развитым и во всех своих чувствах и поступках – неистовым но она смотрела на ребенка не глазами воспитательницы, а глазами женщины, которая любит отца ребенка Во всем она узнавала Наполеона и совершенно неосознанно переносила свою любовь к нему на его сына. Принц отвечал со свойственной ему пылкостью на неожиданную теплоту, которой он, по-видимому, был лишен с той самой сцены на лестнице. Каролина не имела права покидать его. Ночью дверь между его и ее комнатами должна была оставаться открытой, и он не отпускал ее от своей постели, пока не засыпал.
В эти минуты перед сном он всегда говорил об отце откуда только он брал свои познания. Он точно, знал, как долго идет корабль из Фрежюса или Канн на Эльбу, знал имена нескольких верных слуг, последовавших за императором в изгнание. Осторожными вопросами Каролина выяснила, откуда у принца эти подробности: от монсеньора Нери! От человека, давшего ей строгое указанно избегать темы «Наполеон» Она, столкнулась с загадкой. Какое его лицо было истинным? Он становился для нее все более непонятным и зловещим. Одно было ясно: он наблюдал за ней на каждом шагу. Каролина инстинктивно чувствовала, что то живое участие, которое он принимает в воспитании ребенка, было маскировкой. Но что скрывалось за этим? Какую игру он мел? Свою собственную – или же он действовал по чужому заданию?
Времени было слишком мало, чтобы докопаться до истины. А сегодня утром прибыл курьер от Марии-Луизы
Каролина задернула со своей стороны занавеску в карете. Мальчик заснул на ее руках, и она почти не решалась пошевелиться. Осторожно она подсунула ему под голову маленькую кожаную подушечку.
Из кармана своей желтой дорожной накидки она вытащила золотые часики. Скоро пять Два часа она ждала. Два часа ее сердце учащенно билось при каждом повороте пути – но ничего не происходило Они разминулись? Или Бату не получил ее письма? Монсеньор Лоренцо Нери, сидевший в одеянии священника наискосок от нее, был, похоже, углублен в книгу «Таинственный мир кристаллов» Как и все его книги, эта тоже была переплетена в черную тканевую бумагу. Читал ли он на самом деле? Его лицо и сейчас сохраняло настороженное выражение. В девять часов они выехали из Экса. Два экипажа с челядью и багажом должны были выехать вслед за ними спустя полчаса, но Каролина позаботилась, чтобы это произошло не ранее чем через час. В последнюю минуту она еще раз заставила открыть ящик с вещами принца и на глазах у пришедшей в ужас бонны вывалила все содержимое на пол, притворившись, что что-то ищет. Она знала медлительность Элианы и ее педантичную любовь к порядку. Теперь у них было преимущество хотя бы в один час перед следующими за ними каретами. А этот час им понадобится…
Каролина подалась вперед и выглянула в открытое окошко. Мимо тянулись луга, мелкие кусты, березовые рощицы, поросшие ивами пруды.
– Еще один час, и на сегодня достаточно, – заметил Нери, оторвавшись от своей книги. – У вас наверняка все затекло.
У Каролины не было никакого желания беседовать с Нери.
– У малыша тепленькое местечко, – невозмутимо продолжал Нери. – Можно позавидовать.
Она и это пропустила мимо ушей. Его приторная дружелюбность была ей еще невыносимее, чем враждебная холодность. Она опустила взгляд на ребенка, мирно спавшего на ее руках. В чертах дремлющего мальчика проступили черты Наполеона, которые знала лишь она одна.
– Как вы смотрите на ребенка, графиня! – Лоренцо Нери захлопнул книгу, положил ее рядом с собой и потер руки. – Можно было бы подумать, что это ваш собственный. У меня глаз наметанный.
– Вы разглядываете людей, как свои кристаллы, под микроскопом. Но в случае с людьми микроскоп отказывает, он искажает.
– Пусть искажает, но зато высвечивает самое потаенное. Такова уж моя страсть – знать о людях больше, чем они подозревают.
Каролину бросило в жар при этих словах. Она заставила себя выдержать его взгляд. В тот же миг карету сотряс удар. Со скрипом она накренилась вбок. Правая дверца распахнулась. Ребенок с плачем проснулся.
– Спокойно, – сказала Каролина, – ничего страшного, – она как раз успела ухватиться за кожаную ручку.
Принц смотрел на нее заспанными глазами, и она крепко прижимала его к себе. Она не решалась сползти по наклонному сиденью к открывшейся дверце, боясь, что карета может вообще перевернуться. В проеме появился кучер с седой всклокоченной головой.
– Яма, туда ее… – выругался он с покрасневшим от злости лицом, забыв в ярости, что к обязанностям императорского кучера относится и литературный язык.