Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот
Шрифт:
Мартин Бек ничего не сказал. Кольберг вздохнул.
– Неплохо было бы иметь для такого дела бланки, – заявил он. – Мы бы могли сэкономить восемьдесят процентов времени.
– Гм.
Мартин Бек рылся в карманах.
– Я некурящий, как тебе известно, – ехидно ухмыльнулся Кольберг.
– Через полчаса окружной начальник собирает пресс-конференцию. Хочет, чтобы мы тоже присутствовали.
– О господи, ну и цирк предстоит!
Он показал на газету и сказал:
– А что, если мы сами начнем задавать вопросы газетчикам? Тут вот один уже четыре дня утверждает, что утром преступника арестуют. А девушка выглядит попеременно то как Анита Экберг [5] , то как Софи Лорен.
5
Анита Экберг (1931–2015) – шведская актриса и фотомодель, один из секс-символов 60-х годов XX века.
Он сел на постель, застегнул воротничок рубашки и начал обуваться.
Мартин Бек подошел к окну:
– Сейчас пойдет дождь.
– Я бы не сказал, что меня это удивит. – Кольберг зевнул.
– Ты устал?
– Я спал сегодня два часа. Лунной ночью пришлось прогуливаться в лесочке и искать того типа, который сбежал из психиатрической больницы Святого Зигфрида [6] .
– Ага, понятно.
– Ну вот. И только после того, как мы пробродили там почти семь часов, нам решили сообщить, что наши дорогие коллеги из округа Клара задержали его позавчера вечером в парке Берцелиуса [7] .
6
Клиника для душевнобольных в Векшё, в южной провинции Смоланд.
7
Парк в центре Стокгольма, названный в честь шведского химика Йёнса Якоба Берцелиуса (1779–1848).
Кольберг надел пиджак и положил пистолет в карман. Он быстро взглянул на Мартина Бека и покачал головой:
– Ты тоже сегодня какой-то грустный. Что-то случилось?
– Ничего особенного.
– В таком случае вперед. Вся пресса мира ждет нас.
В кабинете, где должна была проходить пресс-конференция, уже собралось около двадцати репортеров. Кроме них, здесь присутствовали окружной начальник, советник полиции и Ларссон, а также телеоператор с двумя софитами. Ольберг отсутствовал. Окружной начальник сидел за столом и задумчиво рылся в каких-то папках. Остальные большей частью стояли. Стульев не хватало. Все одновременно разговаривали. Комната была маловата, воздух ухудшался с каждой минутой. Мартин Бек ненавидел давку и пристроился у стенки так, чтобы оказаться не среди тех, кто станет задавать вопросы, но и не с теми, кто должен будет на эти вопросы отвечать.
Прошло несколько минут, окружной начальник повернулся к советнику полиции и что-то ему сказал. Советник в свою очередь повернулся к Ларссону и произнес прекрасным суфлерским шепотом, который перекрыл шум всех разговоров в комнате:
– Черт возьми, где Ольберг?
Ларссон поднял телефонную трубку, и через сорок секунд примчался Ольберг. Глаза у него были красные, он вспотел и еще в дверях воевал с пиджаком, не успев в спешке его надеть.
Окружной начальник встал и слегка постучал по столу авторучкой. Это был долговязый красавчик, одетый с легкой претензией на элегантность.
– Господа, мне очень приятно, что на нашу импровизированную пресс-конференцию прибыло так много представителей прессы, а также других средств массовой информации, радио и телевидения.
Он слегка поклонился телеоператору, наверняка единственному из всех, кого он узнал.
– С удовлетворением могу заявить, что об этом трагическом и… я бы сказал, деликатном событии вы писали в соответствующем духе. К сожалению, имеются и исключения – погоня за сенсациями, ненужные домыслы, в то время как речь идет о таком… деликатном деле, как…
Кольберг зевнул во весь рот и даже не попытался прикрыться рукой.
– Все вы понимаете, что эта информация – надеюсь, мне не придется в дальнейшем это подчеркивать, – в высшей степени деликатная и…
С противоположной стороны переполненного кабинета Ольберг смотрел на Мартина Бека голубыми глазами, полными меланхолии и понимания.
– …и именно поэтому… вопросы должны быть особо… деликатными.
Окружной начальник все говорил и говорил. Мартин Бек заглядывал через плечо репортеру, сидящему перед ним, и видел, как у того в блокноте вырастает огромная разукрашенная звезда. Телеоператор вяло висел на своем штативе.
– …а мы не собираемся и не хотим скрывать, что будем благодарны за любую помощь в расследовании этого… деликатного дела. Если быть кратким, мы хотим, чтобы нам подал руку помощи наш великий детектив – общественность, как выражаемся мы в полиции.
Кольберг зевал. Ольберг, казалось, вот-вот придет в отчаяние.
Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих. Троих журналистов он знал, это были пожилые люди из Стокгольма, через минуту он узнал еще нескольких человек. Большинство журналистов были людьми молодыми.
– Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей минуты полностью в вашем распоряжении, – наконец заключил окружной начальник и сел.
Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Большую часть вопросов задавали трое молодых репортеров, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидят молча и вообще не делают никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из-за табачного дыма уже почти ничего не было видно.
Вопрос: Почему до сих пор не было ни одной пресс-конференции?
Ответ: Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование.
Вопрос: Будет ли кто-либо арестован в ближайшее время?
Ответ: Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного.
Вопрос: Имеется ли у вас какая-нибудь версия?
Ответ: Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану.
(После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.)
Вопрос: Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты?
(Этот вопрос задал репортер с буйным воображением, чьи статьи произвели столь глубокое впечатление на Кольберга.)