Розанна
Шрифт:
К.: Случалось ли иногда, чтобы она позвонила сама и попросила вас прийти?
М.: Да, четыре или пять раз.
(Молчание.)
К.: Вам без нее было тяжело?
М.: Да.
К.: Вы были весьма искренни и очень нам помогли. Благодарю вас.
М.: Надеюсь, вы понимаете, что этот разговор должен остаться между нами. На Рождество я познакомился с одной девушкой и в феврале женился на ней.
К.: Само собой. Я ведь сказал об этом в самом начале.
М.: Хорошо, можете теперь уже выключить этот магнитофон.
К.: Да».
Мартин Бек отодвинул в сторону листы протокола и задумчиво вытер платком пот со лба и ладоней. Прежде чем снова приняться за чтение, он пошел в туалет, ополоснул лицо и выпил стакан воды.
XIII
Второй протокол был намного короче первого. Кроме того, тон у него был совершенно иной.
«Допрос Мэри Джейн Питерсон в полицейском управлении Линкольна, Небраска, 10 октября 1964 года. Допрос проводит: детектив-лейтенант Кафка. Присутствует: сержант Ромни».
«Ромни: Это Мэри Джейн Питерсон. Не замужем, возраст двадцать восемь лет, адрес: Вторая Саут-стрит, шестьдесят два. Работает в городской библиотеке Линкольна.
Кафка: Пожалуйста, присаживайтесь, мисс Питерсон.
Питерсон: Спасибо. Что вам от меня нужно?
К.: Несколько вопросов.
П.: О Розанне Макгроу?
К.: Да.
П.: Все, что знала, я уже сказала. Я получила от нее открытку. Это все. Вы что, притащили меня сюда в рабочее время, чтобы еще раз это услышать?
К.: Вы дружили с мисс Макгроу?
П.: Да.
К.: Вы жили вместе до того, как мисс Макгроу нашла себе квартиру?
П.: Да. Год и два месяца. Она приехала из Денвера, ей негде было жить, и я сказала, что она может пожить у меня.
К.: Расходы на ведение домашнего хозяйства вы делили поровну?
П.: Естественно.
К.: Когда она переехала от вас?
П.: Примерно два года назад, весной шестьдесят второго.
К.: Вы продолжали с ней видеться?
П.: Мы виделись ежедневно в библиотеке.
К.: Вы проводили вместе вечера?
П.: Не очень часто. У нас было много работы.
К.: Какой, по вашему мнению, был характер у мисс Макгроу?
П.: «De mortuis nil nisi bene».
К.: Джек, ты можешь продолжить? Я вернусь через минуту.
Р. : Лейтенант Кафка спросил, какой, по вашему мнению, характер у мисс Макгроу.
П.: Я услышала и ответила: «De mortuis nil nisi bene». Это по латыни и означает: „О мертвых ничего, кроме хорошего“.
Р.: Вопрос звучал следующим образом: какой у нее был характер?
П.: Об этом можете спросить кого-нибудь другого. Я уже могу идти?
Р.: Можете попытаться и увидите, что получится.
П.: Вы дерзкий хам. Вам об этом еще никто не говорил?
Р. : Если бы я был на вашем месте — упаси меня Господь от этого, — то воздержался бы от таких слов.
П.: С чего бы это?
Р. : Потому что мне это могло бы не понравиться.
П.: Ха-ха-ха.
Р. : Какой был характер у мисс Макгроу?
П.: Спросите об этом кого-нибудь другого, тупица.
К.: О'кей, Джек. Мисс Питерсон!
П.: Да, что еще?
К.: Почему вы перестали жить вместе с мисс Макгроу?
П.: Нам там было тесно. Кроме того, не понимаю, какое вам до этого дело?
К.: Но вы ведь были хорошими подругами, разве не так?
П.: Да, сами знаете.
К.: Вот передо мной лежит донесение, составленное в третьем полицейском округе 8 апреля 1962 года. Ночью, без десяти час, жильцы дома номер шестьдесят два по Второй Саут-стрит сообщили, что из квартиры на четвертом этаже доносятся крики, звуки ссоры и громкий шум. Когда через десять минут приехал патруль, полицейские Флинн и Ричардсон, жильцы данной квартиры отказались открыть дверь, в связи с чем патруль потребовал, чтобы домовладелец обеспечил им доступ в квартиру, открыв дверь своим универсальным ключом. В квартире находились вы и мисс Макгроу. Мисс Макгроу была в халате, а вы — в туфлях на высоких каблуках и том, что Флинн назвал белым вечерним платьем. У мисс Макгроу шла кровь из раны на лбу. В квартире царил беспорядок. Ни одна, ни другая не захотела сообщить, что произошло, и после того, как было восстановлено спокойствие, — как говорится в этом донесении — патруль покинул вашу квартиру.
П.: Зачем вам понадобилось вспоминать эту старую историю?
К.: На следующий день мисс Макгроу переехала в гостиницу, а еще через неделю нашла себе квартиру на той же улице, в нескольких кварталах дальше.
П.: Повторяю: зачем вам понадобилось вспоминать эту старую скандальную историю? Вряд ли она теперь может мне каким-то образом навредить.
К.: Я просто пытаюсь вас убедить, что на наши вопросы нужно отвечать. Кроме того, самое разумное — всегда говорить правду.