Рождение Дестроера
Шрифт:
Мы приобретаем, к примеру, за несколько долларов старый автомобиль. Пусть он даже сильно пострадал в аварии, но вы удивитесь, когда узнаете, сколько в нем еще остается пригодных деталей и частей. Автомобиль переходит из одной секции в другую. Снимаем уцелевшие бамперы, вынимаем оконные стекла, в другой секции – сиденья, другие части – фары, двери. Все эти детали поступают на склад и заносятся в реестр. Если бы вам понадобились, например, задняя левая дверь и замок багажника «плимута» выпуска 1939 года, то мои служащие разыскали бы эти части за пять минут. Вполне естественно, что за такого рода услуги вам пришлось бы заплатить подороже.
Римо весело кивнул.
– А нет ли у вас каких-нибудь частей для моего «максвелла» 1934 года?
Прежде чем Фелтон успел ответить, вмешалась Цинтия:
– Опять тебе в голову пришел этот Максвелл!
Фелтон бросил на дочь холодный взгляд и сказал, обращаясь к Римо:
– Не уверен, есть ли у нас запчасти к «максвеллу». Давайте съездим вместе и поищем.
Римо моментально согласился. Цинтия возражала, считая, что лучше провести вечер всем вместе.
– Дорогая, – сказал Фелтон, – должны же мы с мистером Кэбеллом поговорить наедине, как отец с сыном?
Римо добавил:
– Он прав, дорогая, нам нужно побеседовать. И, поскольку нам предстоит стать хорошими друзьями, я постараюсь уговорить папочку называть меня просто Римо.
Фелтон уронил вилку.
Римо изобразил улыбку послушного сына.
Фелтон, выказавший во время обеда такое же, как и у его дочери, пристрастие к еде, отказался от десерта. Джимми-дворецкий поинтересовался, можно ли убирать приборы. В течение всей трапезы Джимми не сводил глаз с Римо. Во взгляде его легко можно было прочесть ненависть. Он ненавидел Римо. Ненавидел за то, что тот убил Скотиччио и Мошера, и в один из моментов Римо почудилось, что в глазах Джимми блеснули слезы.
– Жизнь сурова, – тайком шепнул Римо дворецкому, но ответа не получил.
– Нет, десерт я не буду, – повторил Фелтон.
Цинтия стукнула ложкой по столу. Симпатичное лицо исказилось детской гримаской гнева.
– А я, черт возьми, буду!
– Но, дорогая… – попытался возразить Римо.
– «Но, дорогая!» – передразнила его Цинтия. – Дерьмо! – закончила свою мысль утонченная воспитанница Бриарклиффа.
Фелтон заморгал.
– Что за выражения!
– К чертовой матери! Я здесь одна не останусь!
На правах старого друга семьи Джимми хотел было успокоить девушку, открыл рот, но не успел вымолвить и слова, как и ему досталось от Цинтии:
– Заткнись!
– Но… – начал Римо.
– Если едем, то все вместе. И точка!
Римо откинулся на спинку стула и отодвинул тарелку с нетронутой едой. Так. Цинтия проявляет настойчивость. Может, это и к лучшему. Она сыграет роль громоотвода. Пока она рядом, Фелтон вряд ли решится на что-либо.
Римо взглянул на источающую злобу фигуру человека за другим концом стола. А вдруг и присутствие дочери его не остановит?
Цинтия настояла-таки на своем. В молчании все четверо спустились в частном лифте в подземный гараж и если в «роллс-ройс». Римо прислушался: сушилка-центрифуга уже не работала. «Да, – подумал он, – шестидесяти центов в наше время хватает ненадолго!»
Джимми вел автомобиль. Фелтон сидел рядом с ним, а Римо и Цинтия устроились сзади. Перед тем, как сесть в машину, Фелтон долго оглядывался вокруг в поисках Мошера.
Цинтия периодически одаривала своего жениха игривыми поцелуями. В зеркале заднего вида Римо хорошо были заметны глаза наблюдавшего за ними Фелтона. При каждом прикосновении губ Цинтии к щеке Римо брови Фелтона хмурились, лицо искажала гримаса.
– Знаешь, – шепнула Цинтия, – я никогда не была там, куда мы едем, мне даже интересно. Люблю тебя!
– И я тоже! – отвечал Римо, глядя на затылок ее отца. Подходящий момент, чтобы покончить и с Джимми, и с Фелтоном. Это было бы нетрудно. Но Максвелл… Они были единственной ниточкой, ведущей к Максвеллу.
Машина проезжала по бульвару Кеннеди, ухабистому позору, являвшемуся главной транспортной артерией района. За окнами пробегали трущобы, потом пошли кварталы аккуратных двухэтажных домиков. Впереди замаячила площадь Джориэл – центр города.
Автомобиль повернул направо. Опять двухэтажные кварталы, опять трущобы и грязь.
– Мы почти на месте, – сказал Фелтон.
Глава тридцать четвертая
Автомобиль мчался по пустынной улице. Поворот направо, на дорогу, покрытую гравием. Стемнело.
«Роллс» остановился у ржавых железных ворот, фары высветили треугольную желтую табличку: «Охраняется детективным агентством Ромба».
Фары погасли. Послышалось треньканье сверчков.
– Приехали! – объявил Фелтон.
Римо быстро сотворил краткую молитву одному из тысячи богов, о которых рассказывал Чиун: «Вишну, помоги мне!»
Он открыл дверцу и ступил на захрустевший гравий. От протекающей поблизости реки тянуло холодом. Тучи скрыли звезды. Откуда-то доносился слабый запах кофейных зерен. Римо потер руки.
Послышался голос Фелтона, предупреждавшего дочь о том, что здесь водится множество крыс. Цинтия решила остаться в машине.
– И подними стекла, – посоветовал добрый папа-Фелтон.
Дверь автомобиля захлопнулась.
– Пошли, – бросил через плечо Фелтон, направляясь к воротам. Дворецкий что-то буркнул. Римо сообразил, что они вооружены.
– Пошли, – сказал он.
Фелтон повозился с ключом, и ворота, застонав ржавыми петлями, открылись. Римо помедлил, чтобы не быть первым, но они пропустили его вперед.
– Только после вас! – сказал Фелтон.
Шли по гравийной дороге. Впереди – Фелтон, посередине – Римо, а замыкал процессию Джимми. Фелтон что-то рассказывал о том, где и как хранятся запчасти от старых автомашин.