Рождение и гибель цивилизаций
Шрифт:
Политическим баталиям в стране предшествовала эрозия идейных устоев советского общества на уровне обыденного сознания. Одним из таких устоев было положение о «всепобеждающем учении Маркса-Энгельса». Заключительные слова «Коммунистического манифеста», начертанные на каждой газете страны, на каждой денежной ассигнации, на каждом изображении советского герба, вступали в противоречие с действительностью: пролетарии всех стран никак не объединялись в борьбе против капитализма. Хотя многие советские люди были детально осведомлены о различных социальных проблемах капиталистических стран, им также было известно, что рабочий класс Запада не восстает против своих эксплуататоров, а коммунистические партии никак не могут получить большинство голосов ни в одном из парламентов мира.
Эрозии подвергался и другой идейный оплот
Любая зарубежная поездка, любой услышанный рассказ о заграничной жизни, даже любой предмет домашнего обихода, привезенный из-за границы, пробивал бреши в вере людей в преимущества социалистической системы производства. Л. Д. Троцкий был близок к истине, когда предрек, что Советскому Союзу не страшна военная интервенция, но он должен опасаться интервенции иностранных товаров.
Сомнения вызывало и соответствие системы, существовавшей в СССР, представлениям о социализме как обществе социального равноправия, в котором каждый получает по его труду. Действительно ли труд человека, который явно бездельничает, сидя в конторе, равен труду того, кто пашет и сеет? Соответствуют ли принципам социализма очевидно неравные возможности начальства при распределении путевок в дома отдыха и зарубежные поездки? Вели у нас социализм, то почему существуют всевозможные закрытые спецбуфеты и спецполнклиники, персональные машины и закрытые зелеными заборами дачи?
Неуверенность в справедливости советского строя усиливалась и по мере размышлений о советской демократии. 6 течение жизни советские люди могли не раз прочесть высказывание Ленина о том «Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики. Если телеобозреватели осуждали «недемократичность» выборов в какой-то латиноамериканской или африканской стране, где был единственный кандидат на пост президента, то почему считались «самыми демократическими выборы в нашей стране, если на них никогда не бывало более одного кандидата? Если Совета — это главная власть в стране, то почему решающую роль играет Коммунистическая партия? Разве народ избирал Политбюро, которое фактически руководит страной? Разве Генеральный секретарь ЦК КПСС избирается всенародным голосованием? Существует ли у общества политическая гарантия того, что очередной Генеральный секретарь не допустит грубые ошибки, какие, как следовало из официальных версий, совершал чуть ли не каждый руководитель партии?
Сомнения в мудрости партии усугублялись под воздействием официальной версии истории страны. Сразу же после Ленина руководителем партии и страны стал Сталин. Он сначала действовал правильно, но потом сделал ряд крупных ошибок и погубил немало преданных делу партии людей. За это его тело вынесли из Мавзолея, а Сталинград стали называть Волгоградом. Культ личности Сталина осудил Хрущев, но он оказался волюнтаристом, а поэтому его сняли с высших постов страны. Его место занял Брежнев, но при нем страна погрузилась в застой. Затем были короткие правления Андропова и Черненко, и, наконец, правильный курс был найден в 1985 году после избрания Михаила Горбачева, который начал перестройку. Получалось, что большую часть времени из 70 лет во главе «самой демократичной власти» находились неудачные руководители.
Упорное нежелание отказаться от теоретических формул, которые лишь сеяли нереальные надежды по поводу возможной пролетарской революции на Западе, совершенства социализма и социалистической демократии, а также быстрого построения коммунизма, позволяло убеждать людей идти безоглядно вперед и вперед. Однако затянувшаяся на 70 лет «чрезвычайщина» не позволила оценить реальные причины успехов страны и ее проблем. Вместо того, чтобы изучать реальный опыт развития страны в тесной связи с ее древней историей, идеологи партии вооружали народ громкими лозунгами и цитатами из зарубежных сочинений XIX века. Вместо того, чтобы обращаться к патриотическим чувствам людей, их настраивали на чисто потребительский подход, обещая скорую жизнь *'по потребностям». Поэтому, несмотря на то что три четверти советских людей 17 марта 1991 года проголосовало за сохранение СССР, к моменту, когда надо было выступить в его защиту, народ безмолвствовал.
Паузу заполняли говоруны, воспользовавшиеся «гласностью». Словно руководствуясь методами английского «Союза протестантов», запугивавшего население страны ужасами католической инквизиции времен Марии Кровавой, журналы, газеты и телеканалы передавали материалы об ужасах репрессий 1937 года. Главной мишенью этой кампании стала личность Сталина. О «взрывоопасности» «сталинского вопроса» писал Стэнли Коэн: «Сталинский вопрос запугивает как высшие, так и низшие слои общества, сеет распри среди руководителей, влияя на принимаемые ими политические решения, вызывает шумные споры в семьях, среди друзей, на общественных собраниях. Конфликт принимает самые различные формы, от философской полемики до кулачного боя». Очевидно, что силы, заинтересованные в разгроме страны, прекрасно осознавали последствия использования «сталинского вопроса».
«Сталинский вопрос» позволил поднять и тему «пакта Молотова-Риббентропа», что было использовано сепаратистскими движениями в Прибалтике, Молдове, Западной Украине и Западной Белоруссии. Рост национал-сепаратистских настроений вызвал волнения в Нагорном Карабахе, погромы в Сумгаите и многие другие трагические события 1988–1991 годов. Логика стремительного распада заставляла быстро сбрасывать маски тех, кто еще вчера клялся в верности марксизму-ленинизму и Советскому строю.
Как и лорд Берти, запечатлевший в своем дневнике нескрываемую радость от крушения России в 1918 году, первый помощник М. С. Горбачева А. С. Черняев, кажется, захлебывался от восторга, когда записывал в своем дневнике в начале 1989 гола: «Начался повальный разгром нашей 70-летней советской истории, пересмотр всего и вся… Горбачев развязал уже везде необратимые процессы «распада… Исчезает социализм в Восточной Европе. Рушатся компартии в Западной Европе… Распадается плановая экономика, исчезает «облик» социализма… Распадается федерация — империя. Рушится партия, потеряв свое место правящей и господствующей силы. Власть расшатана до критической точки. Взамен пока нигде ничего не оформляется. Протуберанцы хаоса уже вырвались наружу… грозные законы, призванные удерживать дисциплину, никто уже не в состоянии заставить исполнить».
Через некоторое время экстаз разрушения охватил значительную часть общества. Как и во времена Достоевского, «увлекались невиннейшие: бесчестилась Россия всенародно, публично, и разве можно было не реветь от восторга?» Газета «Россия» от 31 августа 1991 года писала: «Рушатся тоталитаризм, империя, насильственно насажденные Идолы. Сегодня мы всё, россияне, находимся как бы на одном из пиков горной системы истории. На новом витке осуществляется возврат к пути развития, исключающем насилие над естеством, в лоно цивилизованных государств». Многие граждане, ликовавшие в августе 1991 года по поводу предстоявшего возвращения в «лоно цивилизованных государств», вряд ли догадывались о том, что избранный ими путь заведет их в тупик.
Распад СССР, наследника Российской империи, отделил Российскую Федерацию от многих земель, завоеванных русскими людьми ценой огромных жертв. Западная и южная граница европейской части России вернулась в основном к временам Ивана Грозного. Ее главные черноморские порты были утрачены. Бывшие союзники СССР по Варшавскому договору спешили вступить в НАТО. С аналогичными просьбами обратились Эстония, Латвия и Литва. Ракета, запушенные с территории Польши или какой-либо прибалтийской республики, могли достичь Москвы и других европейских городов России в считанные минуты. Поскольку после краха Советской супердержавы США единолично решали, когда и за что они могут наказывать страны и народы, то стало ясно, что их правительство может в любой момент нанести роковой удар по России и ее столице. Президент США Джордж Буш имел все основания поздравить свою страну с победой в «холодной войне». Не сделав ни единого выстрела, США и ее союзники сокрушили великую державу, конфронтация с которой заняла у них более 40 лет.