Рождение империи
Шрифт:
Еще большее преимущество в классе показали пилоты истребительной авиации. Они легко разделывались с устаревшими машинами противника «хорвест», пилотам которых также катастрофически не хватало опыта.
— Корабли противника не уничтожать, нам это политически невыгодно, — напомнил Иннокент, указав на то, как три корабля СНМ во главе со «Стеком» долбили вот уже минуту как переставший огрызаться крейсер Акинареса.
— Кораблям «Стек», «Дайнгад» и «Бастард» немедленно прекратить обстрел метки сорок семь. Повторяю…
Неохотно, но корабли прекратили избиение. Особенно
— Да и вообще, наверное, уже пора повторить предложение о сдаче, а то вдруг им самим сдаться гордость не позволяет, — сказал Каин, посмотрев на расшифровку потерь.
По ней выходило, что флот СНМ потерял подбитыми только три корабля, в то время как флот Акинареса поредел на двадцать четыре борта. Это не считая потерь в малой авиации, где, увы, потери действительно являлись потерями: «хорвесты» разлетались на осколки, как стеклянные шарики, и мало кому удавалось катапультироваться.
Вновь прозвучало предложение о сдаче. На этот раз ответ командующего Флотом Акинареса был менее категоричен:
— Что вам, в конце концов, надо?!
— Скажу честно, господин адмирал, — взял на себя переговоры Иннокент, поскольку Тохара в детали не был посвящен, — нам нужны ваши судоверфи и ничего более.
— Что?! Ну так арендовали бы их! — чуть не плакал адмирал Рашшимон. — Что ж сразу вторжение-то устраивать?!
— Проблема в том, что средств для аренды у нас нет и нам не остается ничего другого, как брать их по праву сильного. Согласитесь, что бесплатно нам вы бы их вряд ли одолжили.
Командующий ВКФ Акинареса промолчал, насупившись. А молчание — знак согласия. Но молчать долго нельзя, бой ведь идет, пушки стреляют, и снаряды разбивают корабли, а посему нужно что-то решать, и быстро.
— И что теперь? — спросил он, после того как ему доложили, что еще один корабль самовольно выходит из боя из-за повреждений.
— Вы сдаетесь?
— Д-да…
— Дайте приказ о прекращении огня.
— Приказ по флоту, — тяжко выдохнул адмирал еще через мгновение размышлений: а не отказаться ли? — Прекратить огонь…
— Приказ по флоту: прекратить огонь! — тут же отдал свой приказ адмирал Тохара.
— И что теперь?
— Возвращайте корабли на базу, и мы будем разговаривать с правительством Акинареса. Я более чем уверен, что несмотря на… — тут Каин запнулся в смущении, подбирая верное слово, но, не найдя, продолжил: — Будем называть вещи своими именами. Несмотря на частичную оккупацию, ваш мир немало выиграет. В конце концов, верфи и без того простаивают. Потому нам хотелось бы добиться хоть какого-то сотрудничества с вашей стороны.
Эпилог
Уже на следующий день на Акинарес прибыл сам Оникс под видом полномочного посла Союза независимых миров и начал переговоры. По их итогам вышло, что сражение, случившееся в пределах системы, есть не что иное, как большое недоразумение. Недоразумение недоразумением, но эскадра СНМ из трех линкоров и пяти крейсеров держала под контролем весь Флот Акинареса, и стоило хоть кому-то начать несанкционированное движение, как он тут же получил бы залп по двигателям.
Так что правящему кругу метрополии пришлось смириться с оккупацией, тем более что никто не посягал на их власть непосредственно на планете, ну а то, что верфи захватили, так они и без того бездействовали. Невелика потеря, поскольку оккупанты начали их спешную расконсервацию, а это рабочие места и деньги.
Ровно через день после того, как новый генеральный секретарь в торжественной обстановке на главных верфях Конфедерации заложил первый корабль из новой серии, огромный линкор, Виктор Баренцев в не менее торжественных условиях заложил первый корабль из серии ТТ-602.
— Пока они построят один такой монстр, с верфей Акинареса сойдет пять моих корветов! — говорил он. — Понимаешь, в чем соль, Ригель?
— Не совсем, сэр, — признался Иннокент.
Честно говоря, он не понимал благодушного настроения Оникса, если не связывать его с побочным воздействием лекарств. Лично его ТТХ заложенного линкора, прозванного уже «Сокрушителем», весьма впечатлили. Чего только стоят шесть четырехствольных батарей ни много ни мало стодвадцатимиллиметрового калибра, не говоря уже о новых восьмидесятках, увязанных в десять трехствольных батарей, и полном отсутствии пятидесяток, что привело к увеличению общего количества пушек среднего калибра. Один такой залп — и корвета нет.
— Вся соль в том, Ригель, что их новые «Сокрушители» — это своего рода тяжеловооруженные рыцари. Ты знаешь, что такое рыцарь?
— Воин древних времен в доспехах из железа? — припомнил Каин, вспомнив картинку конного воина в блестящих латах.
Трудно было поверить, что люди в те далекие времена могли ходить в таком металлоломе без сервоусилителей.
— Да, в тяжелых доспехах, закрывавших все участки тела. И знаешь, кто их, не сказать чтобы с легкостью, но все же побеждал?
— Кто?
— Кочевники, у которых в лучшем случае была кожаная нательная защита, а то и вовсе стеганка из валяной шерсти. История повторяется…
— Вы хотите сказать, сэр, что мы станем ордой таких кочевников?
— Правильно. Мы будем побеждать не за счет тупой неповоротливой мощи, а за счет скорости и маневра.
— Теперь я, кажется, начинаю понимать, сэр.
— Отлично…
Оникс закашлялся, и ему пришлось воспользоваться кислородной маской. Начали отказывать легкие, как и прочие жизненно важные органы. Лечение практически не помогало, и с каждым днем Виктор Баренцев угасал. Ему уже не могла помочь даже трансплантация органов, слишком велики оказались внутренние повреждения, нанесенные токсином. Он уже почти не вставал с постели, а если ему требовалось куда-то сходить, то он передвигался с помощью кресла-каталки на электроприводе.
Неделю спустя, после того как всю орбитальную судоверфь Акинареса расконсервировали и в каждом доке заложили по корвету ТТ-602, получившему неформальную классификацию «кочевник», Оникс впал в кому и еще через неделю, несмотря на все старания докторов, не приходя в сознание скончался.