Рождение патриарха
Шрифт:
— Причина очень проста. Я и при жизни могучим магом не являлся, не стал таковым и после смерти, и мне совсем не хочется злить тех, кому служат такие существа. — Он кивнул в сторону плавающих вокруг Рунга серых силуэтов. — Да и с ними мне встречаться очень не хочется.
— Тогда еще один вопрос. Во время своей работы архивариусом вы часто заглядывали в свое хозяйство?
— О да, конечно! Я наизусть помню половину вверенной мне библиотеки. Как я уже говорил, я не был могущественным волшебником, и моя память после смерти почти не пострадала. Более того, мне удалось несколько обогатить свои знания.
— Ну что ж, Гатан Звал Захот, тогда у меня для вас есть одно предложение. Вы станете
— К жизни? — Он был не на шутку ошарашен.
— Да, именно к жизни, а не к существованию нежити, хотя не гарантирую, что вы останетесь человеком, но магией обладать точно будете.
— Но… э… я теоретик, а не практик и э… вам нужны знания по некромантии?.. Я, конечно, смогу их дать, но не уверен, что смогу быть хорошим учителем, у меня было очень мало практики, и, боюсь, вы можете быть разочарованы.
— Меня это устраивает. Итак, вы принимаете мое предложение?
— Да. — Если бы он мог, то точно бы тяжело вздохнул.
— Хорошо, тогда заключим контракт. И мое имя Фобос. — С этими словами я снял маскировку с ауры. Со стороны круга призыва раздался звук, больше всего похожий на икание.
ГЛАВА 8
Практиком Гатан действительно оказался никаким, но зато все, что касалось теории, знал от и до. Более того, ему было известно множество важнейших секретов школы некромантии Тэя — таких, как уже описанный способ увеличения магических сил. Некромантия была, пожалуй, единственным направлением магии в Ториле, требующим непременно личного могущества мага. Сила нежити напрямую зависит от того, сколько энергии при создании в нее может влить некромант. По сути, простейшие подъемы требуют только вливания энергии, а тонкое искусство и сложные ритуалы нужны лишь при сотворении высших ее форм, таких, как умертвия — и по нарастающей, вплоть до драконов личей. Хотя и тут можно обойтись грубой мощью, если, конечно, есть где ее взять. Такие методы получения энергии, как жертвоприношение, как ни странно, практически не использовались. Сами по себе жертвоприношения имели место быть, делаясь кое-где даже очень популярными, но их проводили для задабривания какого-либо демона или бога, а не для личного пользования.
По словам Гатана, надежных и эффективных методов получения магической энергии из мук и страданий жертвы не существовало. Вдобавок надолго сохранить эту энергию было нельзя, принести жертву демону и выпросить у него что-то полезное было банально выгоднее.
Тем не менее некромантия являлась для меня весьма перспективным направлением. Нет, я, конечно, не собирался создавать армии живых мертвецов; другое дело, что сама возможность формирования армии в любой точке мира при наличии там кладбищ весьма заманчива. Даже несмотря на то что идеи мирового господства меня задевают мало. Однако те, кто считает, что магия смерти ничего, кроме поднятия мертвецов, не может, глубоко заблуждаются. Атакующий арсенал некроманта по своей эффективности не сильно уступает арсеналу боевого мага, разница только в том, что от проклятия некроманта его противник просто умрет, а удар боевого мага в первую очередь стремится разорвать или поджарить оппонента. «Тьма убивает тихо и незаметно, а свет шумно и напоказ», — не помню, кто это сказал, но в реальности все именно так. Еще один бонус состоит в том, что с тонкими материями на высоких уровнях своего развития некромант, как правило, работает на порядок лучше всех остальных. Добавить сюда мое обучение шаманизму, и получившийся результат может быть очень-очень интересен.
Вообще же Красные Волшебники Тэя в области некромантии были, что называется, впереди планеты всей. Этому в первую очередь способствовало то, что на протяжении сотен лет большую часть военной силы Тэя составляла нежить, а меньшую — големы. Ну а, во-вторых, при помощи некромантии устранять конкурентов и вышестоящих коллег значительно безопаснее и эстетичнее, нежели делать это посредством огненных штормов, землетрясений и иже с ними. Таким образом, почти все Красные Волшебники в какой-то степени были некромантами вне зависимости от своей принадлежности к той или иной школе.
Сам Гатан теперь обитал во вплетенной мне в волосы жемчужине, которая на самом деле была несколько измененной ловушкой душ. Внутри он чувствовал себя вполне комфортно, однако при этом не мог со мной общаться. Выходить же наружу он мог свободно, но не любил, братия Рунга наводила на него настоящий ужас, что вызывало некоторые сложности.
Для осуществления моего суицидального эксперимента, помимо уже отлитой металлической глыбы, инкрустированной драгоценными камнями, требовалось наличие большого числа искр.
Эту проблему мы решили радикально, как истинные маньяки, чем я очень горжусь!
Что мы сделали, до меня в полной мере дошло уже после того, как все было кончено. Я-то ладно, дурак и необразованный дилетант, да и пофигистское настроение на меня временами находит. Но Рунг-то, Рунг! Да и Гатан тоже хорош, с ритуалом помогли без всяких вопросов и сомнений. Как будто так и надо! У-у-у-у…
В общем, мы потрошили вызываемых демонов… живьем… да-а-а… Вот так, я-то, наивный, верил, что с разумом у меня все в порядке, а теперь возникли некоторые сомнения, можно даже сказать, большие…
Но обошлось. Оказывается, Рунг от меня чего-то подобного изначально ждал и заранее смирился, а Гатан действительно на полном серьезе думал, что так и надо. Уж не знаю, кем он меня считал, но что не простым смертным точно. Вид моей ауры к этому весьма располагал, а после двух с лишним десятков выпотрошенных голыми руками «шакалов» мой авторитет в его глазах взлетел на недосягаемую высоту. Вот так всегда, сделаешь что-то невероятное просто потому, что не знаешь о невозможности подобного действа. А я просто хотел получить живые искры…
После трех часов отборного мата в три голоса на добром десятке языков искры наконец были успешно внедрены в адамантиево-мифрильную заготовку, а я приготовился к самой рискованной части плана.
Процесс отделения части моей души и последующее внедрение ее в созданное вместилище тоже прошли удачно, хоть и весьма болезненно. Сам ритуал я запомнил плохо — боль, слабость, исчезновение эмоций, а потом раздвоение сознания. Часть меня оставалась лежать в покрытом рунами и самоцветами каменном саркофаге, задача которого была поддерживать во мне жизнь, а другая часть переместилась в металлическую оболочку. Как только фрагмент души закрепился в своем новом вместилище, ощущение двойственности пропало, остались только пустота и боль. А потом крышка саркофага была закрыта, и через какое-то время я погрузился в сон.
Знакомая комната. Деревянный стол у окна, на нем старенький компьютер, рядом красная настольная лампа. Свободных стен нет, везде книжные полки, входная дверь закрыта, в углу валяются какие-то вещи. Сон. Да, все хоть и знакомо, но выглядит не так, как в реальности. Забавно, я уже больше полутора лет тут не бывал; да, все верно, моя комната. Раньше я очень любил этот сон, когда точно знаешь, что спишь, эта реальность становится очень податливой. Облокотившись на подоконник, я всмотрелся в силуэты соседних зданий. Странно, людей не видно, обычно кто-то здесь всегда есть. И только тут я понял, что испытываю чувства, чего быть не должно.