Рождение Темного 2
Шрифт:
После продолжительных лечебных процедур жрецы, не обращая внимание на замершего в почтительной позе Ыша, начали обсуждать в покоях Хатана происшествие.
– Что ты так долго проверял целостность комнаты Наказаний?
– спросил Хатан у своего коллеги, потирая ладонью ушибленную спину.
– Я уж ждать устал.
– Я не только комнату проверял, но и защиту этого человечка, - ответил Цамуша.
– И что нашел?
– Ничего. Малые духи его боятся, только летали вокруг, да пытались сбежать, а черных я вызвать не успел,
– Я?
– возмутился Хатан.
– Да я сам все проверил, поэтому и начал допрос.
– Проверил он, - недоверчиво хмыкнул Цамуша.
– Я, значит, тратил силы на призыв, потерял с десяток белых духов, а он просто так взял и проверил!
– Да, - задрал вверх подбородок жрец.
– Мне хватило посмотреть на него через мир духов, чтобы все понять. Защиты от Великих у него нет, комната в полном порядке. Просто демон наказаний пресытился и тянет из человека энергию в разы медленнее. На моей памяти такого не было, но все когда-нибудь случается в первый раз. Ыш, сколько ты туда отводил за последнюю луну?
– Семнадцать ослушников, - смиренно ответил смотритель и, оправдываясь, добавил.
– Я не виноват, сажал туда только тех, кто провинился, и никто и мгновения не просидел больше положенного.
– Орк на немного помолчал и осмелился задать вопрос.
– Комната поломалась?
– Нет, накопитель переполнился, - не поворачивая головы, автоматически ответил Хатан и только сейчас вспомнил про существование толстого тюремщика. Серый, кряхтя да охая, развернулся лицом к смотрителю и стал его внимательно изучать, словно в первый раз увидел.
– А не пора ли подыскать тебе преемника?
– задумчиво протянул Хатан, рассматривая большой живот Ыша.
– Узники у тебя на жрецов кидаются... Потерял ты хватку, ой потерял.
– Не губите!
– Смотритель упал на колени, шустро подполз к Хатану и начал целовать ему ноги.
– Если бы не приказ, он до вас и пальцем не сумел бы коснуться. Переломал бы я ему пальчики. И не побежал бы он к двери, переломал бы я ему ноженьки.
Повизгивающий голос Ыш вызвал у Цамуша приступ головной боли.
– Хватит, Хатан, пропиши ему десяток ударов плетью и гони придурка прочь. Голова болит.
– Двадцать! И смотри, я проверю!
– вынес вердикт жрец и соизволил отпустить дрожащего от страха орка.
Но просто уйти тюремщику не удалось. Только он подошел к двери, как створки распахнулись, и в покои вошел Верховный жрец. На его лице не было следов никаких эмоций, но орки шкурой чувствовали, что Ойуун в ярости.
– Ну, и кто мне все это объяснит?
– ледяным голосом спросил Ойуун.
– На закате я должен начать обряд воплощения, а мне сообщают, что пленный маг чуть не сбежал.
Хатан и Цамуш, постоянно перебивая друг друга, стали уверять Верховного, что все в порядке, что они хотели выяснить причины необычной стойкости мага и узнать, кто и зачем сумел подселить в Коготь Огадура кровожадную тварь.
– Недоумки, - вынес свой вердикт Ойуун. Он посмотрел с высоты своего немалого роста на старых шаманов.
– Великий решил воплотиться раньше срока. Сегодня, после заката. Догадываетесь, почему он решил сойти раньше срока?
Орки замотали головами, всем своим видом показывая, что мысли высших существ для них потаенная тайна.
– Все из-за Когтя Огадура.
– Но ведь он поддельный!
– воскликнул Цамуш.
– Нет, - резко произнес Верховный жрец.
– Кинжал настоящий, это те, что в нашем хранилище - поддельные. Великий хочет узнать, как человек смог обуздать Коготь и где его нашел. И если маг сдохнет раньше времени, то в следующий раз вы займете место жертв при обряде воплощения.
Громко хлопнула дверь, закрывшись за спиной Ойууна, а орки все пытались освоить полученную информацию. Первым очнулся Ыш и побежал к выходу.
– Ты куда?
– спросил тюремщика Хатан.
– За Шонхоном, - ответил смотритель, - человека сегодня нужно подготовить к встрече с Великим.
Шонхона смотритель комнаты Наказаний нашел не сразу, пришлось хорошо побегать по винтовым каменным лестницам. Лучший лекарь в Сером храме редко когда сидел без работы, и поэтому мог оказаться в любом из многочисленных помещений огромного здания. На этот раз Шонхон, освободившись от последнего хворого, был на кухне. Он сидел за крепким столиком в углу комнаты и, в ожидании вечерней трапезы, неспешно потягивал кружку буцу.
– Завтра зайду, вечером. Или позже, - буркнул Шонхон, выслушав рассказ тюремщика, и радостно потер ладони, когда поваренок поставил ему на столик плоскую тарелку с тушкой хорошо прожаренной птицы.
– Ум-м, как пахнет, - Мечтательно произнес лекарь, шумно принюхиваясь к источавшей терпкий аромат еде.
– Ради такого и стоит жить.
Лекарь аккуратно оторвал от птицы сочащуюся жиром ножку и начал ее медленно жевать. Это был первый, и поэтому самый вкусный кусочек дичи. Но насладиться пищей ему не дал тюремщик, чуть не сбив весь аппетит своей гневной речью.
– Как позже? Нужно сейчас. Если к утру человек не поправится, то нас всех верховный!..
– Чуть не сорвался на крик Ыш, еле сдерживаясь от желания схватить Шонхона за длинный нос и вытащить его из-за стола.
Это у тюремщика могло легко получиться, поскольку лекарь был довольно тщедушным орком. Вот только потом это грозило неприятностями, поскольку Шонхон довольно нервно воспринимал все, что касалось его носа, сильно похожего на вытянутый клюв. Таких весельчаков лекарь потом наотрез отказывался даже осматривать, что тут говорить о лечении. А к другим целителям орки шли неохотно, так как те предпочитали лечить большинство болезней проверенными временем способами - кровопусканием или очищением желудка. Причем слабительное они варили такое, что орки моментально забывали про свои болячки и ставили рекорды скорости по бегу до отхожего места. В результате со временем маленький носатый орк, чьи способности призывать духов были значительно слабее, чем у иных послушников, стал занимать в Сером храме довольно высокое положение. Куда более высокое, чем позволял его скромный дар. Даже старшие жрецы уважительно относились к Шонхону, ибо духи могли многое, но не все. Например, не могли приготовить мазь для больных суставов или ловко выдернуть гнилой зуб. Вот только сегодня к нему прибежали недоучки, из-за скудоумия считающие себя целителями, и выпросили почти весь запас обезболивающей смеси для лечения двух старших жрецов.