Рожденная чародейкой
Шрифт:
Следом предчувствие предупреждало о более общей опасности. Она по-прежнему нависала над десятками тысяч людей в Каррисе. «Снова опустошители?» — подумал он. В Каррис беда должна была прийти уже после того, как что-то случится с Иом. Не ранее завтрашнего вечера или даже следующего дня.
Далее — опять сгущались тучи над Гередоном. Габорну это напоминало снимание слоев с луковицы. Первый слой — опасность, грозившая Иом, самая близкая по времени. Второй слой — угроза для десятков тысяч в Каррисе. И не пройдет и недели, как могут погибнуть
А в самой «сердцевине луковицы» он чувствовал единую для всех, последнюю погибель. Она грозила каждому человеку, которого он избрал, более того — миллионам людей, всем народам.
Дух Земли предупредил Габорна, что от него зависит судьба человечества. И Габорн принял на себя роль защитника. Ему представлялось, что впереди годы и годы борьбы. Долгие войны и затяжные осады.
Но конец был совсем рядом. «Через пять дней? — подумал он. — Не больше чем через неделю, это уж точно». У него перехватило дыхание, во рту пересохло.
«Не может быть! — сказал он себе. — Мне это только кажется».
Озноб пробрал его до самых костей.
Со всех сторон на него смотрели разбитые окна домов, как пустые глаза. Словно он попал в город призраков.
Габорн пришпорил коня, вырвался вперед. Иом, Селинор, Эрин, Джурим, Биннесман и вильде поспешили догнать. Он был рад, что никто из них не пытается с ним заговорить.
Выехав из города, Габорн сразу же свернул налево, на дорогу к Балингтону. Эту деревушку он полюбил еще в юности и решил теперь заночевать в ней. Тихое, безмятежное место, пышные сады. Там чувствовалась Сила Земли, и там он мог соприкоснуться со своей госпожой. До деревни было всего три мили.
Кавалькада приблизилась к двум холмам, стоявшим у дороги, как часовые. Поля сменялись здесь рощами величественных буков, высоко вздымавших над головами людей свои ветви.
У холмов дорога поворачивала. За поворотом путь всадникам неожиданно перегородила перевернутая телега. Невдалеке от нее на обочине грелись у костерка какие-то люди — шесть темных фигурок.
При виде Габорна они вскочили на ноги. Все шестеро были необыкновенно маленького роста, почти карлики. И вооружены они были странно — колесными спицами, колунами, серпами и самодельными острогами. Доспехами им служили рабочие кожаные передники. У старшего была седая борода и мохнатые, как гусеницы, черные брови.
— Стойте, — сказал он. — Стойте, где стоите. Тута на деревьях сто лучников сидит. Чуть дернетесь — истыкают стрелами, как ежа.
Беглого взгляда Габорну хватило, чтобы понять, что не все стоявшие перед ним «воины» были взрослыми. В основном, мальчики-подростки — братья, судя по лицам. И все ростом с карлика, как и отец. Такие же, как он, кудрявые, с одинаковыми носами картошкой. Видеть им мешал свет собственного костра, и угроза казалась смехотворной.
— Сто лучников? — переспросил Габорн, когда спутники догнали его и остановились позади. — Чтобы превратить своего короля в подушечку для булавок, вам хватило бы и половины.
Он подал коня к костру.
Все шестеро упали на колени и со страхом уставились на господ.
— Мы видели, как ваша светлость скакали нынче утром на юг! — крикнул один из них. — Боялись, что разбойники нагрянут. Тут ведь наш дом, и все такое.
— А еще мы слышали, как земля гремела, и тучу видели над Каррисом! — добавил другой.
— Правда? — спросил третий. — Вы Король Земли?
И все выжидающе уставились на Габорна.
«Король ли я Земли? — подумал он. — И как мне теперь отвечать на этот вопрос?»
Он знал, чего они хотят. Шесть коротышек без всяких даров встали тут, преграждая дорогу Неодолимым Радж Ахтена. О такой глупости — или доблести — он еще не слыхал. Они хотят, чтобы он их защитил. Чтобы он их избрал.
И он сделал бы это, если б мог. Он много размышлял о том, что же он ценит в людях. Хроно его говорил, что Габорн ценит людей проницательных, в то время как многие предпочитают сильных и хитрых.
Но сейчас Габорн понял, что больше всего ценит тех, кто умеет любить и живет честно. Людей с чистой совестью, решительных, людей, которые не боятся выступить против тьмы, даже не имея надежды победить. Он чувствовал, что для него честь — находиться в обществе этих простых, но сильных духом крестьян.
— Я не Король Земли, — признался Габорн. — И не могу вас избрать.
Лица их в темноте были ему не видны, но мальчишки не смогли бы скрыть свое разочарование, даже если бы хотели. Все они тяжко вздохнули и как будто стали еще ниже ростом.
— Ну и ладно, — сказал их отец, поразмыслив, — пускай не Король Земли, но вы — наш король. Добро пожаловать в Балингтон, милорд!
— Благодарю вас, — сказал Габорн.
И послал коня вперед, во тьму под кронами буков. Друзья его тронулись следом. У костра за спиной царило молчание.
Ночь становилась все холодней. При дыхании из ноздрей вырывались облачка пара.
Габорн вдруг заметил, что ему трудно дышать, и испугался, что может расплакаться.
Проскакав по дороге еще милю до того места, где холмы сливались в один, он остановил коня и подождал остальных. Больше он не мог терпеть.
— Мне пора, — сказал Габорн. — Я должен поговорить с Землей.
— Так скоро? — спросил Биннесман. — Стоит ли? Земля отняла у вас силу всего два часа назад. И вряд ли она сейчас даст вам положительный ответ.
— Стоит, — сказал Габорн.
На некоторых обрядах, проводимых чародеями, нельзя присутствовать обычным людям. Габорн оглядел своих спутников.
— Джурим, присмотрите за лошадьми. Эрин, Селинор, оставайтесь с ним. Остальные пойдут со мной.
Он спешился. С юга нанесло облаков, в небе горели лишь редкие звезды.
Иом соскочила с коня и нерешительно взяла его за руку:
— Ты вправду хочешь, чтобы я была там с тобой?
— Да, — сказал Габорн. — Хочу.