Рожденная чародейкой
Шрифт:
— Что у вас случилось?
— Опустошительница, милорд, — сказал Скалбейн. — Огромное чудище, вон за теми камнями. Я хочу ее убить.
Габорн проследил за его взглядом. Полускрытая от них тремя валунами, в поле бродила огненная колдунья. Ее покрытое рунами тело слабо светилось в темноте. Она подволакивала, словно была ранена, задние ноги и время от времени начинала кружить на одном месте. Находилась она примерно на полпути к Манганской скале.
— Откуда она тут взялась? — спросил Габорн.
—
Габорн, думая о нападении на чудовище, прислушался к своим ощущениям. Его немедленно охватило чувство, близкое к панике.
— Оставьте ее, — сказал он. — Не так она беспомощна, как кажется.
— Эх, была бы баллиста под рукой, — вздохнул Чондлер, — засадил бы я ей в глотку заряд.
— Есть у нас баллисты, — сказал Габорн. — Прибыли с обозом час назад.
Чондлер и Кирка ликующе переглянулись. А Габорн вновь заглянул в себя… да, в этом случае им ничто не угрожало. Тогда он велел:
— Доставьте баллисты.
Чондлер и Кирка поспешно удалились, оставив Габорна со Скалбейном.
— Вы завоевали симпатию Кирки, — заметил Габорн. Скалбейн хмыкнул.
— Он вроде славный парень. Достаточно славный, чтобы понравиться моей дочери, Фарион. Я всегда думал, что ей нужен добрый человек, такой, который не станет судить ее строго. Ведь она у меня, как вы знаете, немного простовата.
Габорн ничего не ответил.
— А этот человек, — сказал Скалбейн, кивая в сторону Чондлера, — еще может вам послужить.
— По-вашему, он мне сейчас не служит? Скалбейн покачал головой.
— Он принес клятву Братству Волка. Вам он не совсем доверяет. Считает вас… слишком порядочным и добрым человеком.
Габорн усмехнулся.
— Он всерьез так думает, милорд, — сказал Скалбейн. И поведал Габорну историю о щедрой матери и жадном сыне. Затем добавил: — Как говорит Чондлер, существует только одна добродетель — умеренность. И та перестает быть таковой, если ее довести до крайности.
— Следуя его логике, — возразил Габорн, — я достойный человек, пока отдаю столько же, сколько ворую, и говорю правду столь же часто, как лгу.
— Он говорит, что хороший человек отдает больше,чем ворует, — сказал Скалбейн, — и спасает чаще,чем убивает.
— Ну да, чертовски удобная позиция.
— Весьма удобная, — сказал Скалбейн. — И думать особенно не надо, и виноватым можешь себя не чувствовать.
Габорн даже рассердился. Суть мысли Чондлера была ему ясна: порок можно рассматривать как добродетель, ибо добродетель, доведенная до крайности, тоже становится пороком.
Для Габорна же всякое зло было подобно валунам, что торчат из воды на речном пороге. Всякий имеющий совесть человек может их обойти. Все иное ведет к страданию и сознанию своей вины. А позиция Чондлера с ее убедительностью казалась словно нарочно придуманной, чтобы сбивать человека с толку.
— А что вы думаете об этом?
— Я не могу судить вас за доброту, — сказал Скалбейн. — Ведь я от вашего великодушия только выиграл.
— Я поступил неправильно, избрав Радж Ахтена, — сказал Габорн. — Теперь я это понимаю. Избрав вас, я тоже был неправ?
Скалбейн покачал головой.
— Не знаю. Уж я-то так не думаю. Вчера под Карри-сом вы шесть раз спасли мне жизнь. Я — ваш должник. И намерен с вами расплатиться.
Габорн бросил на него взгляд. Маршал, сжимая в руках копье, смотрел на огненную колдунью. Над Манганской скалой прочертила небо падающая звезда.
Во время вчерашней битвы Габорн стольким посылал предупреждения об опасности, что никак не мог знать, кому из десятков тысяч людей он сумел спасти жизнь.
За спиной Скалбейна внезапно послышался рокочущий звук осыпающихся камней и земли. Габорн обернулся и увидел фонтан пыли. В сотне ярдов к западу от сторожевого костра земля вдруг просела, образовав углубление около тридцати футов шириной.
— Что это? — вскрикнул Скалбейн.
В тот же миг Габорн понял, что произошло и почему его не оставляло предчувствие приближавшейся к его часовым опасности. Опустошители прорыли под землей ход, дабы напасть на людей! Но ход этот, к счастью, пролегал под камнем, который и обрушился в пустоту.
Ему все стало ясно. Аверан сказала, что эта орда не может построить Руну Опустошения. И остановились чудовища лишь потому, что были в отчаянии, проголодались и хотели пить.
Девочка была права.
И в этот момент он понял, что надо делать. «Ударь! — сказала ему Земля. — Ударь сейчас!»
— Трубить отступление! — закричал Габорн. — Часовым оставить сторожевые костры! Всем строиться у ручья!
И с этими словами он бросился обратно в лагерь.
— Как? — крикнул ему вслед Скалбейн. — Мы что, отступаем?
— Нет! — ответил на бегу Габорн. — Мы атакуем. И я знаю, как именно. Как только я раньше не додумался! Мы видели сегодня чудеса. И скоро я вам покажу еще одно!
ГЛАВА 42
ВОРОНЬЯ БУХТА
Девять построил больших кораблей В Подворье Морском Фаллион. За тотами следом своих храбрецов В море отправил он.
Иом пыталась порой представить себе, как выглядит Морское Подворье, но того, что она увидела, она никак не ожидала.