Рожденный из камня
Шрифт:
– Мы проделали? Мы?
– спрашивала Астрид.
– Да. И хотя ты спала, она кормилась твоим молоком. Волшебники говорят, что у нее прекрасное здоровье для человека или гаргульи.
– Что ж. Тогда позволь мне самой увидеть это прекрасное создание.
Орестес взял ее за руку и провел ее из комнаты. Они спустились по лестнице и вошли в столовую. Там находились одиннадцать братьев, сидевшие вокруг стола, но также там были люди из прислуги. Многие слуги стояли между братьями, все говорили на повышенных тонах.
– Тише, тише. Она проснулась, - сказал Орестес.
Его громкий голос заглушил
– Ах, прекрасно. Она сможет рассудить нас, - сказал Кефас.
Орестес подвел ее к единственному пустому креслу во главе стола и сел сам, а затем усадил девушку на колени. Ее внимание привлекли сложенные на огромном столе одеяла, на которых спала малышка. Она была прекрасной. На ее темных волосиках отражался свет факелов. Кожа была смуглой и гладкой, как у отца. Даже во сне она улыбалась, сложив губки бантиком.
– Ох, Орестес, она прекрасна, - со вздохом произнесла Астрид.
Все согласно забормотали.
– Да, она прекрасна, но она все еще "безымянная", - заметил Халдор.
– Теперь, когда вы здесь, мы можем это исправить и дать бедному ребенку правильное имя. Я устал все время называть ее "ребенок".
Все братья, включая Орестеса, захихикали.
– Что же вы тогда тянули?
– спросила Астрид.
Все начали называть имена в произвольном порядке. Даже люди, казалось, больше не боялись Владык, и спорили наравне со всеми. Астрид удивилась, как все громкие голоса до сих пор не разбудили ее дочку, но та мирно спала.
– Как бы ты хотела назвать своего ребенка?
– спросил, наконец, Орестес.
– Если не обращать внимания на всю эту стороннюю какофонию.
В этот момент она подумала о прекрасной маленькой девочке, лежавшей перед ними. Она посмотрела на мужчину, которого любила всем сердцем. Если бы родился мальчик, то она назвала бы его в честь отца. Но имя Орестес не подходило для девочки.
– Что насчет... Урании?
– спросила Астрид.
По залу прошел шепот, но никто не возразил.
– Урания?
– спросил Орестес.
– Где я слышал это прежде?
– Это греческое имя. Так звали музу астрономии, кажется, - сказал Крейг.
– Оно означает небесная. В ее случае идеально подходит, - добавил Нель.
Астрид обернулась, чтобы поблагодарить его и с удивлением заметила у него на коленях женщину. Никто больше ничего не добавил к этому, так что она повернулась к Орестесу.
– Это более приближенное к твоему имя. Конечно, если ты не предпочтешь имя Офелия, - сказала она.
Орестес немедленно покачал головой и поцеловал ее в губы.
– Нет. Я предпочту Офелии Уранию.
– Тогда решено, Урания, - сказал Кефас.
Поднялся гул одобрения, который разбудил, наконец, малышку. К удивлению Астрид, маленькая Урания не заплакала. Она вздрогнула, проснувшись, и осмотрела комнату большими серо-голубыми глазами. Когда ее взгляд, наконец, остановился на родителях, малышка улыбнулась.
– Ох , я обязана подержать ее, - сказала Астрид.
Она наклонилась вперед и потянула за одеяла, чтобы взять дочку на руки.
Когда
– Видишь, я же говорил, что она прекрасна, - сказал юноша.
Астрид рассмеялась, проведя пальцем по щеке малышки. Она была мягкой, как Астрид и предполагала.
– Да. Так и есть.
Праздничный обед состоялся, и люди впервые сидели вместе с Владыками. Орестес посмотрел на сидевших за столом братьев и двух женщин, которые теперь стали частью их семьи. Затем опустил взгляд на маленький сверток на руках Астрид, и его переполнила нежность. Лига Двадцати вложила во Владык сочувствие и понимание, рассказав об этом, но они никогда не испытывали любви. Глядя на свою новую семью, Орестес знал, что испытывает настоящую любовь к ним, которую никогда не питал к братьям. Для него было важно защищать их и делать счастливыми, даже пренебрегая защитой королевства. Он мог бы никогда не говорить этого вслух, но знал, что теперь Астрид и Урания стали для него центром его вселенной.
Маленькая Урания позволила Астрид съесть всего пару ложек, прежде чем ее собственный голод пробудился, и она заголосила. Все рассмеялись над маленьким, сморщенным личиком, которое оказалось таким трогательным. Орестес отправил Астрид к себе в комнату, а сам стал собирать еду. Он взял большой поднос и наполнил его всем понемногу. Войдя в комнату, он замер, увидев, как Астрид сидела на кровати и кормила грудью Уранию. Его сердце вырывалось из груди. Могло ли быть что-то прекраснее? Однозначно, нет. Опомнившись, он поставил поднос с едой на стол. Затем он закрыл дверь на замок. Зрелище предназначалось лишь для его глаз.
– Она в порядке?
– спросил юноша.
Астрид улыбнулась.
– Да. Она просто прекрасна.
Он усмехнулся и приблизился к постели.
– Я так и сказал. Хочешь, я положу тебе еды?
Девушка покачала головой.
– Ты не должен прислуживать мне, Орестес. Ешь. Я сама позабочусь о себе, когда покормлю малышку. Тем более я поела хлеб и сыр, когда проснулась.
Он замялся, хоть и знал, что она действительно поела после пробуждения. Орестес оставлял еду на всякий случай и был рад, что она чувствовала себя с ним достаточно свободно, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Осмотрев комнату, юноша стал обдумывать, какие изменения стоило бы внести, чтобы Астрид чувствовала себя желанной. Он обещал ей шкаф и письменный стол, возможно, рядом с его. Так как она любила книги, он подумал о небольшой полочке, что тоже было бы неплохо. А для малышки? Он нахмурился, осознав, что от занятий любовью придётся воздержаться. Даже когда Астрид поправится, он не сможет заниматься с ней сексом, потому что Урания будет в их постели.
– Орестес?
Беспокойство в голосе Астрид отвлекло Орестеса от мыслей о ее прекрасном теле. Она, нахмурившись, смотрела на него.
– Да, любимая?
– Что- то не так? Может нам... ты хочешь побыть один?
Он мгновенно отставил тарелку и подошел к ней.
– Нет, конечно, нет. Почему ты так решила?
Она замешкалась, с опаской наблюдая за ним, и он задержал дыхание. Что он сделал не так?
– Ну ты... хмурился.. когда смотрел на нас. Если ты устал и хочешь спокойно поспать...