Рожденный править
Шрифт:
– Поясняю. Поскольку вы все равно не прекратите добычу руды, а аборигены, судя по всему, абсолютно не интересуются, чем вы тут занимаетесь, то я вынуждена сделать вывод, что их нападение обусловлено чем-то другим. Я не столь сведуща в естественных науках, как мне хотелось бы, но, быть может, какое-нибудь излучение, электромагнитное или звуковое, не воспринимаемое человеком, причинило им боль и спровоцировало вспышку ярости?
– Нет, – Танаока огорченно покачал головой, – к сожалению, нет. Прежде чем обратиться к вам, мы проверили все возможные физические причины. Горные работы, безусловно, сопровождаются крайне неприятными
– В течение первых тридцати недель горняки приходили на корабль?
– Да.
– Так что же, в конце концов, они сделали не так, как раньше?! – скорее себя, чем Танаоку, спросила Консуэла.
– Хотел бы я знать, – откликнулся Танаока.
– Давайте-ка еще раз наведаемся на выработки, – предложила Консуэла.
Через несколько минут они снова стояли у подножия холма. Консуэла напряженно огляделась. Она чувствовала – ответ где-то здесь, рядом, может быть, даже прямо перед глазами, надо лишь отказаться от привычной логики.
– Вы выглядите совсем измученной, – мягко заметил Танаока.
– Я просто пытаюсь прочистить свои мозги, – ответила она. – Психологи, специализирующиеся на инопланетянах, часто склонны к антропоморфизму, пытаются очеловечить их логику, объяснить их поведение привычной для человека мотивацией, они приписывают чужакам человеческие черты и даже человеческие стремления. Это очень глупо. Я должна перестать задаваться вопросом, почему я напала бы на горняков. Нужно пытаться понять их, а не себя.
– Да, конечно, – пробормотал Танаока.
– Причина может оказаться столь странной и столь незначительной с нашей точки зрения, что человеку просто не приходит в голову обратить на нее внимание. Ну, например, горняки воздвигли отхожие места, а чужаки восприняли это как осквернение своей земли.
– Вполне возможно. Но я сейчас не смогу вам показать, где располагались туалеты, перед уходом горняки все привели в прежний вид. Мы целый день потратили на восстановление холма.
– В последний день перед погрузкой рабочие сделали что-то новое. Но что? Устроили вечеринку, послали телеграмму на Землю?
– Не знаю, ничего в голову не приходит, по-моему, все было как обычно, – ответил Танаока.
– Тогда почему на них напали? – воскликнула Консуэла, злясь скорее на себя, чем на спутника. – Полгода чужаки спокойно наблюдали, как пришельцы занимаются разработками, но что вдруг изменилось?
– Я бы очень хотел помочь вам, миссис Орта, но…
– Мне бы тоже этого хотелось, – горько улыбнулась она в ответ.
Консуэла вздохнула и направилась к электромобилю. Открыв дверцу, она бросила последний взгляд на окрестности.
И тут ее осенило.
– Любопытно, – она замерла.
– Что такое?
Она помотала головой.
– Ну конечно же!
– Вы поняли?! Неужели вы поняли? – возбужденно выкрикнул Танаока. – Что мы сделали не так?
– Вы знаете об этом на самом деле. – Консуэла стряхнула с себя оцепенение. – Как я и говорила, всему виной наша привычка очеловечивать все, что мы видим. Я должна была догадаться две недели назад.
– Ну, не тяните, – Танаока изнывал от нетерпения. – Я-то еще ни о чем не догадался.
– Будем действовать методом исключения, – Консуэла захлопнула дверцу электромобиля. – Что предприняли горняки перед тем, как перебраться на новое место? Разумеется, они начали грузить руду на корабль, но мы вынуждены предположить, что не это вызвало ярость местных жителей.
– Почему?
– Потому что мы оба знаем, что в этом случае аборигены обречены. Республика никогда не откажется от богатств Вельзевула. Кроме того, два пойманных чужака никак не отреагировали на наши эксперименты с погрузкой руды на корабль. Причина также не в том, что аборигены вдруг прознали о скорой отправке корабля – они не располагали соответствующими знаниями. И кроме того, за первые тридцать недель горняки не сделали ничего такого, что смогло бы вызвать ярость чужаков.
– Но ведь они и потом не сделали ничего необычного.
– Вы ошибаетесь. Оглянитесь вокруг, мистер Танаока. Что вы видите?
– Холмы.
– Что горняки с ними сделали перед тем, как уйти?
– Ничего.
– Неужели вы не видите? – Консуэла рассмеялась. – Они их восстановили.
– Ну да, разумеется, – Танаока недоуменно взглянул на нее, – уж не думаете ли вы…
– Вот именно! В течение тридцати недель горняки лишь уничтожали холмы. И чужаки их не трогали.
– Но почему они пришли в ярость? Мы же только привели все в прежний вид. Это же бессмысленно.
– Для вас и для меня, – ответила Консуэла. – Но для обитателей Вельзевула в этом, по-видимому, скрыт глубокий смысл.
– Это самая большая глупость, какую мне когда-либо доводилось слышать! – Танаока раздраженно пожал плечами.
– Скорее, это самая чуждая вам вещь, которую вам когда-либо доводилось слышать, – ответила Консуэла. – Вы должны наконец осознать, что понятия плохой и хороший, умный и глупый, добрый и злой неприменимы к чужакам. Они другие, и этим все сказано!
– Но зачем им препятствовать восстановлению? – упорствовал Танаока.
– Понятия не имею, – безразлично ответила Консуэла.
– Но может ли подобная реакция свидетельствовать о наличии разума?
– Не знаю. Впрочем, меня это сейчас совершенно не интересует.
– Но…
– Позвольте мне закончить, мистер Танаока. Вы обратились ко мне за помощью в разрешении конкретной проблемы. Полагаю, мне удалось вам помочь, хотя возможность ошибки, конечно же, не исключена. Но вы должны отдавать себе отчет, что люди нашей профессии отнюдь не волшебники и не боги. Для того чтобы понять, почему местные обитатели ничего не имеют против того, чтобы поверхность их родной планеты изодрали в клочья, но приходят в ярость, когда пытаются восстановить разрушенный ландшафт, могут понадобиться десятилетия, а возможно, и века. И еще больше времени уйдет на выяснение вопроса, разумны они или нет. Психологию трудно назвать точной наукой. – Она усмехнулась. – Но полагаю, я нашла способ, когда и волки будут сыты, и овцы целы. Так что у следующих поколений психологов будет достаточно времени для разрешения загадок Вельзевула. А теперь, – заключила она, – если вы больше не нуждаетесь в моих услугах, то я хотела бы вернуться домой.