Рождественские туфли

Ванлир Донна

— А она уже на небе? — спросил он робко, пытаясь понять, дышит мама или нет.

— Да, милый, — ответила бабушка, улыбаясь и плача одновременно. — Она уже там.

До прихода людей из похоронной фирмы они успели попрощаться с Мэгги, поцеловать ее на прощание, погладить в последний раз ее руку.

— Я люблю тебя, мама, — всхлипывал Натан.

Джек обнял его, понимая, что восьмилетний сынишка не в силах осознать, что он больше никогда не увидит свою мать.

Кое-кто из соседей потом поговаривал, что со стороны Джека жестоко было будить Натана той ночью. Однако много лет спустя уже взрослый Натан не раз благодарил отца и бабушку за то, что они дали ему возможность проститься

с мамой. Той ночью он увидел спокойствие на ее лице — и понял, что она действительно на небесах, понял, что она говорила ему правду.

Тихий стук в дверь напугал их — хотя они ожидали его. Джек прошел в прихожую, чувствуя себя как во сне или под водой. Он открыл дверь. Двое мужчин представились, выразили соболезнования и прошли в комнату. Эвелин отвела Натана в сторону, и они молча стояли, наблюдая за работой мужчин. Те молча обернули тело Мэгги в простыню и перенесли его на складную каталку. Джек держал руку жены до последнего мгновения, когда каталку вытолкали на ночной холод и погрузили в похоронный автомобиль. Натан остался стоять у пустой постели, а его бабушка безвольно опустилась на стул, привлекла к себе внука, обняла его крепко-крепко и беззвучно заплакала. За окном на землю тихо падал снег. Отец Натана стоял во дворе и смотрел на удаляющийся автобус.

Телефон зазвонил в одиннадцать утра, когда Дорис, вместе с сыном и его женой, приехавшими на Рождество, разбирала гору подарков под елкой. Извинившись, она ушла на кухню и сняла трубку. Услышав голос на другом конце провода, она переменилась в лице. Дорис потом так и не вспомнила, кто звонил — то ли тетя, то ли соседка ее ученика. Единственное, что она запомнила из краткого разговора, было то, что ночью умерла Мэгги Эндрюс. Она скончалась у себя в доме в присутствии мужа и матери.

К часу дня дом Натана заполнился друзьями, родственниками и соседями, а кухня уже не вмещала еду: на всех поверхностях громоздились блюда и миски, индейки, соусы, зеленые бобы, горошек, кукуруза и картофельное пюре, картофель жареный, картофель отварной, картофель печеный, картофель сладкий.

Натан вынул из контейнера, куда бабушка сложила рождественское печенье, одного Санта-Клауса и тихо уселся на пол в уголке. Из спальни вышли отец с бабушкой, они вынесли одежду, в которой должны были похоронить маму: ее любимое платье, которое она носила в церковь и на свадьбы, шаль, подаренную бабушкой, блестящие туфли — те, что купил для нее сам Натан. Он молча наблюдал за тем, как гости утешали бабушку и папу, шептали им что-то на ухо, хлопали Джека по спине, брали Эвелин за руку. В толпе посетителей Натан узнал кое-кого с работы отца и несколько человек, которых встречал в церкви. Сквозь лес из высоких ног пробиралась Рэйчел, волоча за собой своего нового Винни-Пуха. Она отыскала отца и залезла к нему на колени. Небольшая группа женщин окружила Эвелин. Они тихо переговаривались и то и дело ласково поглаживали бабушку по руке или по спине.

Натан признал и кое-кого из соседей, но большинство гостей были ему незнакомы. Многие тихо входили в дом, оставляли на кухне еду или подарки, а затем молча уходили, не сказав ни слова. Лица, имена, голоса людей сливались, но Натан на всю жизнь запомнил их великодушие. Одна пожилая женщина в свитере, на котором было написано «Рождество — это любовь», вымыла все тарелки, отскребла все кастрюли, вынесла мусор и навела порядок на кухне, никем не замеченная. Потом (Натан видел, он специально выглядывал из своего укромного уголка) она украдкой прошлась по гостиной, собирая чашки и блюдца, отнесла посуду на кухню, тут же все перемыла и расставила по местам. Затем она взялась за холодильник:

выкинула то, что испортилось или заплесневело, протерла полки и загрузила их принесенными запеканками и пирогами. Когда все было сделано, она надела пальто и ушла.

Двое немолодых супругов, появившись в дверях, обменялись несколькими словами с Джеком, одели Рэйчел, подхватили Винни-Пуха и новую куклу, которая хлопала глазами, и исчезли. Джек успел только чмокнуть дочку в пухлую розовую щеку. Натан обрадовался, что его никто не увел. Хотя мамы рядом с ним не было, он уже тогда понимал: все, что происходит сейчас в доме, совершается ради нее.

Вдруг он услышал хорошо знакомый голос. Это пришла его учительница, миссис Паттерсон. Он не ожидал увидеть ее до начала занятий в школе. При виде ее доброго лица в горле у него что-то сжалось. Все те дни, что она подвозила его домой, они мало разговаривали, но он всегда с радостью ждал того момента, когда надо было садиться к ней в машину. Рядом с миссис Паттерсон стоял добродушный на вид мужчина, которого Натан никогда раньше не видел. Мальчик вскочил на ноги и вслед за отцом и бабушкой приблизился к учительнице.

— Здравствуй, Натан, — сердечно сказала Дорис.

Натану показалось, что она недавно плакала.

— Здравствуйте, миссис Паттерсон, — негромко ответил он, взмахнув рукой, в которой был зажат Санта-Клаус.

— Натан, познакомься, это мистер Паттерсон, — представила мужа Дорис.

— Очень рад нашей встрече, Натан, — улыбнулся мужчина с добродушным лицом.

Натану было приятно, что в этот день к нему в гости зашли учительница и ее муж.

Дорис провела мальчика на кухню и села вместе с ним за стол. Натан положил перед собой надкушенное печенье.

— Натан, — сказала Дорис. — Я совсем забыла о пленке, на которой были эти кадры. Я нашла ее, когда прибиралась в своем столе перед каникулами, и подумала, что надо напечатать для тебя несколько снимков.

С этими словами она вытащила из сумки рамку с фотографией, сделанной в начале учебного года, когда Мэгги и Натан помогали миссис Паттерсон оформлять стенгазету. Перед тем как щелкнул фотоаппарат, смеющаяся Мэгги успела сделать сыну «рожки» из двух карандашей.

Затем Дорис протянула Натану конверт с двумя другими снимками. Один из них запечатлел Мэгги, когда она проводила конкурс по арифметике. Она показывала однокласснику Натана табличку с примером, который надо было решить. Мальчик сосредоточенно вглядывался в цифры, а Мэгги, заметив, что ее фотографируют, повернулась к объективу лицом и подмигнула. На втором снимке Мэгги прижималась щекой к тому же мальчику и широко, радостно улыбалась.

— Эти фотографии сделаны в прошлом году, — подсказала Дорис.

Натан рассматривал их, перебирал, как колоду карт: сначала снимок в рамке, потом два из конверта, а затем в обратном порядке, он изучал их, вглядываясь в мамино изображение снова и снова. Мама здесь выглядела как-то не так… и вдруг он понял почему. Эти снимки были сделаны до того, как Мэгги заболела, когда она еще бегала с ним по траве, и танцевала под радио, и помогала в школе миссис Паттерсон. Он запомнит ее такой, какой она была на этих снимках.

Они молча посидели еще несколько минут, потом Дорис встала и собралась уходить.

— Спасибо, миссис Паттерсон, — проговорил Натан, сжимая в руках фотографии.

Дорис обернулась, желая как-нибудь утешить мальчика, но не нашла слов. Они с мужем уже прощались с Джеком и Эвелин, когда Дорис заметила серебряные туфли, лежащие на стопке одежды возле входной двери. Она посмотрела на Натана, который в ответ застенчиво улыбнулся.

— Я подарил их маме, чтобы она знала: она самая особенная и самая красивая, — проговорил он.