Рождественский подарок
Шрифт:
— Лишь чуточку счастья! Я тоже хочу быть счастливой! — услышал он крики Эстер внизу.
На это папа сказал устало:
— А что такое счастье, Эстер?
Они правы, ему лучше быть наверху. Позже, когда она ушла, родители поднялись к нему и долго извинялись. У Парни вся эта история вызвала скорее любопытство, чем страх.
— Ты планировал развестись с мамой и сбежать с Эстер, пап? — поинтересовался он, чтобы окончательно уяснить себе все.
В конце концов папа сказал:
— Нет, я говорил об этом, но на самом деле не собирался. Я соврал ей, сынок, и теперь дорого расплачиваюсь за это.
Парни кивнул.
— Я так и думал, —
Мама была довольна папиным объяснением. Она погладила его руку.
— Твой отец — храбрый человек, раз у него хватило смелости признаться в этом, Парни, — произнесла она. — Не каждый мужчина бывает так жестоко наказан за свою неверность.
Парни согласился, что вопли Эстер на пороге — ужасное наказание, это уж точно. Ему было интересно: в операционной она тоже так орет и неистовствует?
Нет, когда она надевает белый халат, то преображается: такая милая, спокойная. И отличный профессионал. Это только в свободное время и особенно в праздники ее одолевала тоска и она выходила из себя. Она звонила в День труда и в День благодарения, но была спокойнее. Эстер еще несколько раз приходила в их дом: на Новый год, в день рождения папы и в разгар устроенного ими празднования Дня святого Патрика, а потом появилась на пикнике в День независимости. Папа с мамой как раз распаковывали гриль, но, заметив ее, сели обратно в машину и проехали много километров, постоянно оглядываясь, не преследует ли она их.
Вот почему в этом году, спасаясь от нее, семья Куин уехала в Ирландию. Родители сказали, что всегда хотели побывать на родине предков, а теперь как раз подходящее время. Парни уже достаточно взрослый и может все посмотреть, понять, запомнить. Да и дома ситуация становилась все сложнее. В этом году на День благодарения Эстер явилась в костюме космонавта. Они подумали, что это чей-то веселый розыгрыш, «живая телеграмма», и открыли дверь. Она влетела в дом как шаровая молния.
Это был лишний повод уехать на следующие праздники подальше — сюда, «на землю его предков». Парни был рад, хоть и скучал в эти рождественские каникулы по друзьям. Но теперь он тоже стал, как мама с папой, беспокоиться по поводу любого праздника — не появится ли поблизости раскрасневшееся лицо этой ненормальной Эстер.
Он даже втайне надеялся, что она заявится в его собственный день рождения. Это событие можно было бы много месяцев обсуждать в школе. Но нет, ее не было. Она приходила только на официальные праздники и на папин день рождения. Должно быть, Эстер совсем сошла с ума и скоро ее отправят в психиатрическую больницу. Даже странно, что ее до сих пор не упекли туда.
— Ее просто некому туда отправить, она совершенно одинока, — объяснила мама.
Парни подумал, что, видимо, в том-то и состояло ее счастье, вернее, выпавшая на ее долю удача. Но в ее жизни было столько неудач! Наверное, справедливо, что ей повезло хотя бы в этом — не иметь близких, которые упекут ее в психушку. Так она может еще какое-то время наслаждаться свободой.
Мальчик спросил отца, почему тот не может уволить ее.
— Закон не позволяет, — ответил папа. И объяснил, что Эстер добросовестно трудится, на работе не ведет себя как сумасшедшая и, если он выгонит ее, это вызовет у всех недоумение. На него даже могут подать в суд.
Теперь, когда рядом не было Эстер, папа с мамой были милыми и спокойными. Парни видел, что они иногда держатся за руки. Прямо неловко смотреть! Ну да ладно, по крайней мере, здесь их никто не знает.
Парни очень подружился с гостиничным портье: он рассказывал мальчику о тех днях, когда в этом отеле жили десятки американских туристов. Они нанимали его брата, чтобы тот возил их по всей Ирландии, а потом доставлял обратно в гостиницу. Портье звали Мик Куин, и он утверждал, что наверняка они с Парни состоят в некотором родстве, о чем свидетельствуют одинаковые фамилии. У Мика Куина всегда было время для общения с Парни, потому что отель был почти пуст. А вот маме и папе было не до того — они без конца смотрели друг другу в глаза и вели долгие беседы о жизни. Это было к лучшему. Парни ходил с Миком за газетами по утрам и помогал с багажом; однажды он даже получил чаевые!
А еще он был очень полезен Мику тем, что мог подержать сигарету. Портье не разрешалось курить на службе. Со стороны выглядело так, будто все дело в Парни — самостоятельный и продвинутый американский парень, которому все позволено, можно даже курить в десятилетнем возрасте.
Когда поблизости никого не было, Парни подходил к портье бочком, чтобы дать тому затянуться.
У Мика была жена по имени Берна. Парни часто расспрашивал о ней.
— Бывает и похуже, — говорил Мик.
— А кто хуже? — уточнял Парни.
Если Берна еще не самый плохой вариант, то кто-то же «самый»? Но Мик сказал, что это просто такой оборот речи. Дети Мика и Берны были уже взрослыми. Они разъехались кто куда: трое жили в Англии, один — в Австралии и один — на другом конце Дублина, что, в общем-то, так же далеко, как Австралия.
Парни интересовало, что Берна делала целый день дома, пока Мик был в отеле. Его мама работала в цветочном магазине, очень стильном и красивом. Вполне подходящая работа для жены преуспевающего дантиста. Но Берна нигде не работала.
Она целый день не находила себе места и была всем недовольна, признался Мик. Счастье ей было неведомо. Но, кажется, ему потом было стыдно, что он открыл это Парни, и возвращаться к этому разговору не хотел.
— Что же такое счастье, Мик? — спросил мальчик своего взрослого друга.
— Ну, если этого не знает благополучный парень вроде тебя, у которого есть все, чего ни пожелает, где уж нам, остальным, это знать?
— Согласен, у меня действительно много всего есть, — сказал Парни. — Но и у Эстер есть многое, а она все равно несчастна. Более того, она глупа, как гусыня.
— Не вижу ничего глупого в гусыне, — неожиданно заметил Мик.
— Я тоже не вижу, — ответил Парни. — Это просто оборот речи, как ты сказал о Берне, «бывает и хуже».
— На самом деле я очень люблю птиц, — сказал Мик Куин, быстро затянувшись тайком подсунутой Парни сигаретой. — Я бы хотел завести голубей, но Берна сказала, что от них много грязи. — Он печально покачал головой, и Парни почувствовал, что Берна, должно быть, все-таки «хуже некуда». — А вообще, кто эта Эстер? — продолжал Мик, стараясь переменить тему и отвлечься от размышлений о несовершенствах Берны.
— Это слишком долго и сложно объяснять, — отмахнулся Парни. Невозможно живо описать сумасшествие Эстер в формальной обстановке гостиничного вестибюля, когда в любой момент может появиться менеджер или постоялец, нуждающийся в помощи.
На самом же деле Парни почему-то сомневался, поймет ли его новый друг Мик рассказ про Эстер.
— Хочешь после обеда поехать со мной по делам, тогда и поговорим об этом, — предложил Мик.
— Да, а ты бы рассказал мне о птицах, которых мечтал завести, — произнес Парни.