Рождество на побережье (сборник)
Шрифт:
Это было не так уж ужасно.
Но, я имею в виду, никто не хотел «слишком ужасной» сексуальной жизни.
Или, может быть, некоторые люди так и жили.
Может быть, для них этого было достаточно.
Но, ну, не для нас с Пейном.
Даже на ранних стадиях, когда мы были постоянно измотаны и часто погрязали в работе, мы всегда находили время для близости, по крайней мере, раз в неделю, следя за тем, чтобы наши отношения по-прежнему оставались приоритетом.
— Это было слишком… — начала я говорить, но меня прервали, когда Пейн внезапно вскочил с кровати, поднялся на ноги и навис надо мной, в его светлых глазах
Его руки скользнули вверх по моим ногам, чтобы погладить мои бедра, прежде чем снова двинуться вниз, прослеживая линии до моих коленей, где его пальцы погрузились внутрь и потянули, раздвигая их, прижимая мои бедра к матрасу, открывая меня ему и его жадному рту.
Внезапно весь стресс, вся парализующая усталость, которые были в промежутке между Днем Благодарения и Рождеством, ускользнули. Напряжение, которое скрутило мою спину, плечи и шею, ослабло, когда мышцы моих бедер напряглись, когда мои руки сжались, одна на простынях, другая на задней части шеи Пейна, прижимая его ко мне. Не то чтобы мне это было нужно. Пейн был не из тех, кто любит дурачиться. Когда он набросился на меня, он сделал это целенаправленно, имея в виду окончание игры.
Его язык прошелся по моему клитору, пока его пальцы двигались между нами у входа в мое тело в течение долгого момента, пока мои бедра не поднялись, умоляя о большем. Тогда и только тогда его пальцы проникли внутрь, погрузившись глубоко одним толчком, затем повернулись и изогнулись, чтобы упереться в мою верхнюю стенку, работая с моей точкой G с отработанной точностью.
— Пейн, я…
Я не успела закончить.
Оргазм яростно пронесся по моему организму, заставляя меня громко кричать, слишком громко, достаточно громко, чтобы беспокоиться о детях. Знаете, если бы я была способна на такие вещи, как рациональное мышление. Чего не было, когда я прижимала голову мужа к себе, а он продолжал пожирать меня, растягивать, доставлять мне каждую каплю удовольствия, какую только мог.
Закончив, он поцеловал внутреннюю поверхность моего бедра, затем нижнюю часть живота, пробежав губами по растяжкам, которые все еще выглядели заметными, растяжки, нанесенные двумя детьми, растягивающими слишком тугую кожу, растяжки, с которыми я была невероятно неуверенной, что-то, что я находила совершенно несексуальным.
Пока Пейн, казалось, не почувствовал неуверенность, когда однажды ночью провел по ним пальцами в постели. И спросил меня прямо, как это было в его стиле, что я всегда ценила, за исключением тех случаев, когда это ставило меня в затруднительное положение.
— Несексуальные? — спросил он, сдвинув брови, когда посмотрел на них сверху вниз, затем снова на меня, положив руку на самые новые, которые оставила Уилла, которая стремилась оставить свой след в мире, и у ее мамы, у которой когда-то была очень красивая, без отметин кожа. — Это часть тех жизней, которые ты мне дала, Элс. Нет ничего сексуальнее в мире, чем то, что у нас есть.
Конечно, это заставило мой живот, и сердце, растаять, но это было не совсем чудодейственное лекарство. Я все еще пробовала на них кучу кремов и даже оценила лазерные процедуры.
Мне просто казалось, что у меня больше никогда
— Пейн, — позвала я, проводя рукой по его коротко остриженным волосам.
— Ммм? — спросил он, поднимая голову, глаза все еще были отяжелевшими.
— Я больше не так устала, — сказала я ему, сильнее приподнимаясь на кровати, вторая волна желания уже разворачивалась во мне.
Его улыбка была чистым грехом, когда он опустился на колени между моими раздвинутыми ногами, потянулся за спину, чтобы снять футболку, открывая мне вид, который никогда не переставал вызывать у меня благоговейный трепет. Вся эта красивая, татуированная кожа, натянутая на крепкие мышцы.
Его глаза оставались на моем лице, когда его руки скользнули ниже, расстегивая пуговицу и молнию. Мои глаза, ну, у них был свой собственный разум, они с жадным предвкушением наблюдали, как он встал с кровати, стягивая пояс штанов и боксеров, выпуская свой твердый, напряженный член на свободу.
Мои стенки инстинктивно напряглись, предвкушая полноту, восхитительное растягивающее вторжение.
Но сначала — главное.
Мое тело согнулось, мои ноги свесились с края кровати, мои ступни коснулись пола, сев вертикально, когда мои руки скользнули за него, схватив его за задницу, притягивая его ближе. Одна рука осталась там, погрузившись в твердые мышцы. Другая схватила его член у основания, крепко держа, пока мой язык двигался по головке, затем поглаживала, когда втягивала его, работая с ним, пока его руки не зарылись в мои волосы, сильно дергая, слишком сильно, когда он начал терять контроль.
И вышедший из-под контроля Пейн был именно тем, что я получила, когда его рука сжалась и резко дернулась назад, заставляя его член покинуть мой рот.
Его руки двинулись вниз, хватая меня за бедра, рывком поднимая на ноги. Он схватил мою рубашку, рванув ее вверх так сильно, что я услышала, как рвется ткань, прежде чем он отбросил ее в сторону, затем потянулся за моим лифчиком, избавился и от него, и повернул меня и упер в кровать на четвереньках.
Одна рука оставалась на моем бедре, когда он взял свой член в другую руку и погладил им мою промежность, постукивая по клитору в течение долгого времени, пока мои стенки не стали болезненно тугими. Затем он скользнул вниз и вошел в меня. Тяжело. Глубоко. Принимая каждый дюйм меня как свою собственность.
— Черт возьми, да, — прорычал он, устраиваясь поглубже, оставаясь неподвижным на минуту, пока его рука скользила вверх по моему позвоночнику, затем погрузилась в мои волосы у основания, обвивая их вокруг своей широкой ладони и оттягивая назад до идеальной боли.
— Пейн, пожалуйста, — умоляла я, бесстыдно толкая свою задницу упирая в него, нуждаясь в движении, освобождении.
Это было все, что ему было нужно, толчок, который порвал тонкую нить контроля, которую он держал над собой.
Его рука дернулась сильнее, когда он начал трахать меня.
Тяжело.
Грубо.
Каждый толчок заставил бы меня упасть на кровать, если бы он не держал меня за волосы и бедро, впиваясь пальцами.
— Поработай со своим клитором для меня, малышка, — потребовал он грубым голосом, приближаясь.
Моя рука скользнула между бедер, лаская клитор, в то время как его член продолжал входить глубоко, так глубоко, что каждый раз стенки восхитительно сжимались вокруг него, когда мое тело приближалось.