Рождество стрелка Шарпа
Шрифт:
Д’Алембор хотел было спросить, что стало с Гуденом, однако по опыту капитан знал, насколько трудно разговорить Шарпа. Даже на расспросы, как он захватил Орла, майор пожимал плечами. Повезло. Оказался в нужное время в нужном месте. Любой бы мог.
Ага, любой, держи карман шире, думал д’Алембор. Капитан за время службы с Шарпом свято уверовал в то, что, если и существуют на свете солдаты от Бога, то Ричард Шарп точно один из них.
Выбравшись на край долины, кумир д’Алембора достал подзорную трубу, дорогую, отделанную золотом и слоновой костью. На трубе красовалась
Сырая, холодная и суровая страна. Не лучшее место для встречи Рождества.
— Лягушатников не видать, — довольно сообщил капитану Шарп.
Хотя, стоп! Почудилось или на дальнем склоне, где тракт выныривал из расселины, обозначилось движение?
— Что там? — почуяв неладное, напряжённо спросил д’Алембор.
Нагромождение серых скал выплюнуло на тракт первые ряды солдат в серо-коричневых шинелях. Они шли из Франции. Шарп передал подзорную трубу д’Алембору:
— Скажи, что видишь, Далли?
Тот приник к окуляру:
— Ого! Бригада, не меньше, сэр!
— К нам идут, — заключил Шарп, — Видимо, посланы охранять перевал до подхода земляков из форта.
Светило наполовину скрылось за вершинами гор на западе. Прикинув расстояние от Ирати до колонны, Шарп предположил:
— Ночью идти не будут. Скорее всего, сделают привал.
— Не сегодня, так завтра придут. Нам не легче.
— Бочки, — со вкусом сказал Шарп.
— Бочки, сэр?
— На постоялом дворе, Далли, должно быть, бочек — завались. Мне нужны они все.
Потому что завтра враг будет сзади, и враг будет впереди, и победит тот, за кем останется дорога.
В Рождество.
Часть 2
Генерал Максимилиан Пикар был зол. Его бригада опаздывала. По его расчётам, они должны были занять Ирати в полдень, но его люди двигались, как сонные мухи, и к вечеру между бригадой и вожделенным Ирати лежала долина с крутыми склонами и пригорок. Проклиная подчиненных на все лады, генерал приказал располагаться на ночлег. Пусть болваны помёрзнут до утра среди камней вместо того, чтобы дрыхнуть в тёплых домах Ирати, раз не побеспокоились быстрей перебирать копытами!
Любви с их стороны ему это не добавит, иллюзий он не питал. Ничего, новобранцам, которых в бригаде было больше половины, закалка не помешает. Ночёвка на свежем воздухе подсушит мамочкино молоко у них на губах.
Топлива для костров имелось немного: несколько скрюченных деревьев, но сырая древесина не разжигалась, и новобранцы мёрзли, грызя холодный чёрствый хлеб, благо чистой воды в ручье рядом было вдоволь.
— Пару недель, и ударят морозы, — сказал Пикар.
— Паршиво, как в России, — скривился майор Сантон, начальник штаба бригады.
— По сравнению с Россией здесь рай, — возразил Пикар.
В России, впрочем, Пикар относился к немногим счастливчикам, которых катастрофа Великой армии коснулась лишь краешком, но он слишком привык к ослепительным улыбкам фортуны. Не то, что Гуден, выручать которого послали Пикара.
— Слюнтяй ваш Гуден, — высказался генерал.
Сантон удивлённо вскинул брови:
— Мой? Я с ним незнаком.
— Завтра, Бог даст, познакомитесь, — Пикар взял из костра ветку и раскурил трубку, — Очень многообещающе начинал. А после Индии олуха будто сглазили. Сказочное невезение! Для императора же главное достоинство солдата — удачливость.
— Удача — штука переменчивая, — хмыкнул Сантон.
— Не для Гудена. Болван проклят. Если он и 75-й не сможет вывести, клянусь, я брошу его гнить здесь.
Сантон покосился на северный склон:
— Надеюсь, его не поджидают англичане.
— Да и пусть. Сколько их может быть? Батальон? Моим гренадёрам их батальон на один зуб. А затем я займу Ирати. Что это за Ирати такое, кстати?
— Пастушье селение.
— Баранина и пастушки на Рождество, — облизнулся Пикар, — Прощальный привет Испании.
Генерал ухмыльнулся, предвкушая забаву. Пастушье село Ирати являлось вражеским селом, следовательно, можно было не церемониться. Пикар не боялся англичан. Наоборот, он надеялся, что в Ирати окажутся «ростбифники». Генерал считал, что его соплякам, многие из которых ещё не начинали бриться, надо дать попробовать на вкус победу, прежде чем Веллингтон перейдёт Пиренеи и вторгнется во Францию. По глубокому убеждению Пикара, отведав победы, юнцы обычно жаждут добавки.
В том-то и заключалась беда полковника Гудена. Он привык к поражениям. Пикар же привык к победам. Среднего роста, как сам император, Пикар был столь же безжалостен и целеустремлён. Только благодаря этим качествам он провёл свою уменьшающуюся бригаду сквозь снега России, взимая кровавую дань с преследователей-казаков.
Коль «ростбифники» дерзнут поутру встать у него на пути, он покажет им, как дерутся ветераны русской кампании. Они надолго запомнят Рождество в Ирати, не будь он генерал Максимилиан Пикар.
Шарп поморщился:
— Всё-таки есть что-то неправильное в драке под Рождество.
— Завтра Сочельник, сэр, — уточнил Харпер, как будто это что-то меняло.
— Ты приглядывай за Николзом, Пат, — попросил Шарп, — Я не хочу потерять очередного прапорщика.
— Мальчонка резвый, — произнёс Харпер, — Присмотрю.
Прапорщик Николз стоял в центре полка под двумя знамёнами. Собственный принца Уэльского Добровольческий построился в линию за пятьдесят шагов до сложенной из камней пирамиды, отмечающей границу. Верхняя точка перевала скрывала их от идущих с юга французов. За спиной красномундирников перевал полого спускался к деревне, а впереди склон был довольно крутым, и тракт делал крюк. Пока французы доберутся до бойцов Шарпа, английские пули успеют упокоить многих из них.
— Прямо, как кролей в капкане стрелять, — удовлетворённо кивнул Харпер, рассматривая участок дороги внизу, где французы будут, словно на ладони.