Рожок зовет Богатыря
Шрифт:
Светлана зазевалась и немножко отстала. И очень удивилась и обрадовалась, увидев, что Сергей остановился и поджидает ее:
— Давай. Подтягивайся. Она прибавила шагу.
Ребята подошли к длинному, беленному известью забору, приоткрыли калитку, вошли.
Во дворе толпилось множество оленей. Ярко-рыжие, с белыми пятнышками на спине, со светло-желтыми, словно бархатными рожками и черными тревожными глазами, они показались Светлане очень красивыми.
Едва ребята вошли во двор, олени заволновались. Дикие, пугливые, они резкими прыжками отпрянули от калитки.
Из панторезного сарая вышел высокий, смуглый, с узкими голубыми глазами человек. Он сурово поглядел на ребят:
— Это еще что?
Сережа немножко попятился.
— Директор? — шепотом спросила Светлана.
— Старший объездчик, Серебряков. Толькин отец... — ответил Сережа, заметно робея.
Толя подобрался, наморщил свои тонкие брови и принял деловой вид.
— Папа, — сказал он, — разреши, пожалуйста, мне сделать фотографию, как срезают панты. Пионерское задание, понимаешь! Я обязан выполнить!
— Ну что ж, раз обязан — выполняй, — ответил объездчик. — Но откуда ж снимать будешь? В коридоры мы вас пустить не можем — зверя пугать будете. К станку — тем более. Придется там, у ворот, ждать, когда он уже без рогов к вам выскочит.
— Но, папа, — возразил Толя, — что же тут интересного? Мне же надо — как он в станке будет!
— А если незаметно одну дощечку отодвинуть, — сказал Сережа, — ив щелку снять?
— Ну, не знаю, — нетерпеливо ответил объездчик. — Идите к Илье Назарычу. Если пустит — так снимайте. Только не мешайте работе.
— Пошли!
Толя победоносно оглянулся на Сергея и краем глаза — на Светлану. И первым вошел туда, куда никому из посторонних ходить не разрешалось.
— Илья Назарыч шуганет, пожалуй, — с сомнением сказал Сережа.
— А он кто? — живо спросила Светлана.
— Наш ветврач. Он операцию делает — рога срезает. Сердитый в это время — лучше не подходи!
— Идите за мной и ничего не бойтесь! — возразил Толя. — Я вам говорю — идите за мной!
Светлана по характеру была независимым человеком и слегка даже упряма в своей независимости. Но тут она присмирела.
«Ох, и смелый же Анатолий!»
Ребята прошли через маленький двор — открылок, прошли через выбеленный известкой коридор. Дальше оказалось какое-то помещение с деревянным полом, с крышей. Светлана успела разглядеть умывальник в углу, шкафчик на стене с открытой дверцей. На скамейке у стола сидел кто-то в белом халате, перед ним лежала тетрадь. Несколько человек стояли около узкого выхода из этого помещения, и они все тоже были в белых халатах. Молодой рабочий — тоже в халате — протирал какой-то жидкостью деревянные стенки то ли мостика, то ли станка какого, и по всему помещению разносился острый запах дезинфекции.
Коренастый седой человек с низко нависшими угрюмыми бровями только что кончил мыть руки и сейчас тщательно вытирал их чистым полотенцем. Повесив полотенце, он отдал какое-то распоряжение и тут увидел ребят.
— Это что за явление такое? — сказал он, сердито подняв тяжелые брови.
Светлана отступила за Сережино плечо. А Толя поправил ремешок фотоаппарата и, приподняв подбородок, решительно шагнул вперед.
— Мне надо срезку сфотографировать, Илья Назарыч! — сказал он. — Пионерское задание.
— Еще новости! Шатаются куда не следует, — закричал Илья Назарыч, — без халатов, без разрешения! Пошли вон отсюда немедленно!
— Илья Назарыч, олень идет, — негромко напомнил его помощник, худощавый молодой рабочий с резиновым жгутом в руках.
Илья Назарыч сверкнул на ребят глазами:
— В сторону! Тихо стоять. Кто снимать будет — вперед. Остальные — к стенке, в угол, чтоб не дышали!
Светлана сразу забилась в угол, туда, где висел на стене шкафчик. Из-за полуоткрытой дверцы неясно блеснули какие-то инструменты и пузырьки. А ребята замешкались.
— Хочешь поснимать? — торопливо спросил Толя.
Сергей покраснел от радости:
— А то нет? Только не испортить бы...
— Не испортишь. — Толя сдернул с плеча фотоаппарат и сунул Сереже: — На.
И поспешно отошел к Светлане.
И было пора — в помещение уже входил олень. Деревянный щит двигался сзади и осторожно подгонял его к станку.
Увидев людей, олень всхрапнул, вскинул голову и метнулся в пролет, к тому мостику, из-за которого виден был солнечный зеленый двор. Олень ринулся между широкими деревянными крыльями мостика... и вдруг эти крылья мгновенно поднялись, зажали оленя, а настил мостика утонул, ушел из-под ног.
В ту же минуту помощник Ильи Назарыча вскочил на спину перепуганному оленю, схватил его за рогатую голову, придержал ее, чтобы олень не повредил себе пантов. Рабочие быстро притянули голову пантача двумя ремнями к станку. Помощник накинул на панты резиновый жгут. Подошел Илья Назарыч, быстро очистил и протер спиртом шейки пантов и тут же отпилил острой пилкой оленю рога — сначала один рог, потом другой.
Кровь тугой струей брызнула вверх и залила шею и пеструю спину оленя.
Светлана охнула, сжала руки... А олень, освободившийся от тисков, одним прыжком выскочил из станка и скрылся во дворе.
Человек, сидевший у стола, принял нежные, светлые, залитые кровью панты, прицепил к ним бирку... Илья Назарыч пошел мыть руки. Рабочий начал снова протирать станок... Все произошло в несколько минут.
Толя подскочил к Сереже:
— Ну как? Снял?
Светлана ошеломленно глядела на всех. Будто ничего не случилось! Будто не бился сейчас в этом противном станке бедный олень! Как он боялся, как у него беспомощно болтались ноги, когда из-под них ушел настил! Светлана видела его глаза — большие, лиловые, полные ужаса и недоумения...