Розовое дерево
Шрифт:
— Что случилось? Уже все?
Миллисент улыбнулась ему. Волосы ее, обычно аккуратно и гладко причесанные, были все так же собраны в косу, как и тогда, когда она вскочила ночью с кровати, но сейчас растрепались и в беспорядке свисали прядями на лицо. У лба волосы были мокрыми от пота; на лицо прилипло несколько влажных прядок. Рукава блузки были расстегнуты и закатаны до локтей. Выбежав из комнаты, она продолжала полотенцем вытирать руки. Воротник тоже был расстегнут, а сама блузка выбилась из юбки, которую Милли второпях натянула ночью. Но необычным был не только внешний вид. Что-то новое и непривычное
— Алан! Я только вышла тебе сказать. Он родился! Мальчик!
— Мальчик… — повторил он, пытаясь представить новое живое существо, но это оказалось нелегко. — А Опал… как Опал? С ней все нормально?
— Ой, ну конечно. — Миллисент подошла ближе и склонилась над его стулом. — Она все сделала замечательно. Я никогда не думала, что такая изящная девушка может быть такой сильной. Она крепкая, как-как та самая кожа, из которой делают кнут, понимаешь?
— Да, да! Но ничего страшного не произошло? Сейчас Опал вне опасности?
— Да. Доктор Мортон говорит, что с ней все будет о'кей. Ты бы видел ее, когда она держала на руках малыша… О-о! — Миллисент глубоко вздохнула, и ее глаза засветились еще ярче. — Алан, это было просто чудесно! Я не могу описать тебе. На ее лице было такое счастье, такая любовь! Она была такой красивой! — На глазах Милли выступили слезы.
— Могу я… я имею в виду, когда, ты думаешь… ну, ты знаешь… я смогу увидеть ее? И новорожденного. Я хочу спросить, мне можно? Ну, должен ли я?
— Конечно, должен! Я знаю, что Опал хочет, чтобы ты увидел мальчика. Алан, это такая кроха! Ты не поверишь! — Она счастливо вздохнула, покачав головой. — Пойдем на крыльцо. Когда выйдет доктор, я думаю, он позволит тебе увидеть ее и ребенка.
— Хорошо. — Алан неохотно поехал к входной двери, а потом на крыльцо.
Милли шла следом. Она, выйдя из дома, облокотилась на перила и оглядела двор, словно это было какое-то новое, необычайное место, которое она увидела впервые. Она подняла руки, вытащила из волос гребень и расплела растрепавшуюся косу. Волосы тяжелой волной упали на спину и рассыпались густыми прядями. Легкий ветер ласкал ее влажную голову.
Алан несколько удивленно наблюдал за ней. Он не мог вспомнить, когда в последний раз видел свою сестру с распущенными волосами. Должно быть, когда они еще были детьми. Милли запрокинула голову и немного покачала ею из стороны в сторону, наслаждаясь свободой. Потом обернулась к Алану и уселась на перила, прислонившись спиной к колонне и свесив ноги.
— Ну разве сегодня не самый прекрасный день? Какое замечательное время для рождения новой жизни! Ранним летним утром… Я хочу, чтобы и мой ребенок родился в такой же день — если, конечно, у меня когда-нибудь будут дети…
Он согласно кивнул:
— Хорошее время. Миллисент улыбнулась.
— До сих пор не могу поверить… Я не помню, когда чувствовала себя так, как сегодня. Знаешь, когда доктор Мортон попросил помочь ему, я испугалась. Очень сильно…
— Знаю. Я видел.
— Но, Алан… это было самым замечательным из всего, что мне приходилось видеть. Я почувствовала… даже точно не знаю, что. Будто я снова молода, а передо мной лежит вся моя жизнь. — Она говорила быстро, голос был отрывистым и взволнованным. — Я не могу объяснить тебе, не могу описать. Но я почувствовала такую надежду, такую любовь к жизни! Ну, ты понимаешь, о чем я говорю?
— Думаю, да. — Он не был в этом уверен, но было так приятно видеть блеск ее глаз, слышать срывающийся звонкий голос. — Я так рад за тебя!
— Я словно прикоснулась к чему-то огромному и вечному. К самому началу жизни! Я никогда раньше не представляла, какое это, оказывается, чудо — рождение ребенка! Или как может быть прекрасна жизнь. Сегодня утром для меня все изменилось: цвета как будто стали ярче, каждая деталь видна совершенно отчетливо. Знаешь, мне кажется, что по-новому вижу каждый листок, каждую травинку… — Она остановилась и засмеялась. — О, Боже, я совсем заговорила тебя!
— Мне нравится видеть тебя счастливой.
— Спасибо! А мне нравится ощущать себя счастливой. — Она посмотрела в сторону, и Алан заметил, как ее взгляд упал на соседний дом. — Когда задумываешься о том, какова цена жизни, становится ясно насколько глупо попусту тратить ее. Все самое необходимое — рядом с нами. Просто безумство не замечать этого! — Она повернулась к Алану, улыбаясь сияющей улыбкой. — Что-то я сегодня слишком много философствую! Ты, должно быть; считаешь меня сумасшедшей…
— Вовсе нет! Я просто думаю, что ты очень счастлива сейчас.
— Да. И ты тоже будешь — когда увидишь этого младенца. Я его держала, заворачивала в полотенце. Сам он такой маленький, а ручки и ножки тоже крошечные — и в постоянном движении! Ты бы его видел! — Она снова засмеялась своим воспоминаниям.
Открылась дверь, и на крыльцо вышел врач, надевая пальто.
— О, оказывается, уже наступило утро, не так ли? — заметил он. — Боюсь, я пропустил утреннюю службу.
— О, мой Бог! Утренняя служба! Я совсем забыла, что сегодня воскресенье. Я тоже пропустила… — Милли выглядела несколько виноватой.
— Я бы не волновался по этому поводу, мисс Миллисент, — сказал доктор Мортон. — По-моему, я сегодня был гораздо ближе к Господу, принимая это дитя, чем если бы посетил церковь.
Милли слегка округлила глаза, услышав такую дерзость, но потом улыбнулась.
— Знаете, доктор, мне кажется, вы правы. Мистер Мортон улыбнулся им обоим и хлопнул Алана по плечу.
— Приятно видеть тебя, Алан, таким веселым.
— Спасибо, доктор Мортон!
— До свидания. — Он помахал им шляпой, а Миллисент и Алан хором ответили «до свидания».
Доктор спустился с лестницы и остановился, оглядываясь вокруг и вдыхая полной грудью.
— Прекрасное утро, правда?
После ухода доктора Миллисент пошла в комнату Алана, а сам он остался нетерпеливо ждать в гостиной. Он чувствовал, что не сможет поверить, что с Опал все в порядке, пока не увидит ее собственными глазами. Через несколько минут из комнаты на цыпочках вышла Миллисент.
— Опал хочет, чтобы ты зашел, но только-шш-ш… Маленький спит.
Алан понимающе кивнул и как можно тише направил свою коляску в спальню. Опал лежала на подушках в его кровати и улыбалась. Она выглядела очень усталой, а на лице было выражение такого умиротворения и радости, что к горлу Алана подступил комок и ему захотелось плакать.