Розовый узор на черном крыле…
Шрифт:
– Это твой молодой человек? – спросила Ангелина Анатольевна, разрезая огромный квадратный пирог с румяной корочкой.
– Да, – улыбнулась Марика. – Но вы первая, кто не принял нас за брата и сестру.
– Просто я старая мудрая женщина и какие-то вещи вижу лучше остальных, – ответила она и начала аккуратно выкладывать куски пирога на плоское белое блюдо, которое подала ей Марика.
– Вовсе вы не старая, – рассмеялась Марика. – И все еще красивая.
– Благодарю за комплимент, – мягко проговорила Ангелина Анатольевна. – Людмила похожа на меня. Может, поэтому мы
– А ее родители где? – довольно бестактно поинтересовалась Марика, но тут же извинилась.
– Развелись, когда Милочке было двенадцать, – после паузы ответила она. – И с тех пор каждый занят своей жизнью.
– Мои тоже в разводе, – зачем-то сообщила Марика. – Я живу с мамой.
– Такова современная жизнь, – вздохнула Ангелина Анатольевна. – Институт брака отмирает, а все потому, что в детях перестали воспитывать чувство долга. Брак – это сложный и беспрестанный труд. Зато награда превосходит все затраченные усилия многократно.
– И какова же награда? – спросила Марика.
– Рядом с тобой всегда находится близкий человек. А ведь это главное. Понимаешь, не самый умный, красивый, богатый и так далее, а самый близкий. А по большому счету, мы все ищем лишь настоящую близость.
– Наверно, вы правы, – тихо заметила Марика.
– Может, хочешь морс? – поинтересовалась Ангелина Анатольевна. – Он у меня сегодня получился удачным. Клюква напополам с брусникой. Знаешь, из свежезамороженных ягод получается вкусно и полезно, не менее чем из свежих.
Ангелина Анатольевна открыла холодильник, достала запотевший хрустальный кувшин и налила морс в стакан. Он был густого малинового цвета. Марика поблагодарила и отпила. Морс оказался в меру сладким и необычайно ароматным.
– Сейчас чай заварится, и мы вернемся в гостиную, – сказала Ангелина Анатольевна. – Надеюсь, Людмила уже вышла к гостям.
– Она очень красивая и милая, – заметила Марика, чтобы сделать приятное Ангелине Анатольевне.
– Людмила в прошлом году окончила судостроительный техникум, – сообщила та, – хотела учиться дальше, получить высшее образование. Но к ней прямо на улице подошел агент из какого-то журнала, я в этом плохо разбираюсь. Она же, ты видела, высокая девочка, почти метр восемьдесят. Далеко в толпе видно. И не пошла моя Милочка в институт учиться, а стала демонстратором одежды. Или как сейчас говорят, моделью.
– Вам это не нравится? – спросила Марика, заметив, как омрачилось лицо Ангелины Анатольевны.
– Людмила из приличной семьи, – тихо ответила та. – Но я ничего не имею против любого труда. А ходить в новой красивой одежде перед публикой тоже своего рода труд. И потом, когда она выйдет замуж, то, я так думаю, перестанет этим заниматься.
– Вам нравится Арсений? – спросила Марика и начала ставить блюда с нарезанными пирогами на большой прямоугольный поднос.
– Приятный мужчина, самостоятельный, – задумчиво ответила Ангелина Анатольевна. – К тому же наш, питерский. И возраст достойный, не мальчик. Но, как я вижу, не спешит он снова в брак вступать. Так что поживем – увидим.
Когда они вошли в гостиную, Мила уже была там. Она сидела на
– Арсений велел переодеть вас для вечеринки, – сообщила она, когда они вошли в комнату. – Я тут подобрала вещи. Все-таки унисекс это прорыв в моде!
– Скорее в мозгах, – заметил Кирилл и подошел к шкафу. – И что ты нам подобрала?
Он остановился возле огромного прямоугольного зеркала в дверце шкафа и задумчиво оглядел свое отражение. Потом откинул челку и внимательно посмотрел на подведенные черным карандашом глаза.
– Все-таки твоя бабуля молодец! – заметил он. – Сделала вид, что не замечает моих накрашенных глаз.
– Она замечательная! – сказала Мила и протянула Марике платье розового цвета. – Дед погиб на войне, но она так и не вышла больше замуж. И я знаю, что она все еще любит его.
– Будет и у тебя любовь, – ласково проговорила Марика, прикладывая к себе платье.
– Маленькая ты еще, – вздохнула Мила, – поэтому наивная!
– А у вас с Арсением разве не все серьезно? – спросил Кирилл, отходя от зеркала и беря из рук Милы узкие черные брюки. – Я в этом пойду? – удивился он.
– И еще вот это, – сказала она и протянула ему свободную атласную рубашку в черно-розовых разводах. – У меня серьезно, – продолжила Мила. – А у Арсения нет. Он не особо заморачивается по поводу любви. Легко знакомится, легко расстается. Я ничего особо не требую, вот он и продолжает поддерживать со мной отношения. Но они у нас свободные.
– Ужасно все это, неправильно, – пробормотал Кирилл.
– Маленькие вы еще! – повторила Мила. – Хотелось бы посмотреть на вас лет через пять. Что тогда скажете!
– Оставим эту тему, – твердо проговорил Кирилл. – И давайте переодеваться. А то Арсений уже заждался, наверное.
– Давайте, – кивнула Мила. – Но я готова, только губы подкрашу.
Кирилл посмотрел на ее чрезмерно открытый серебристый топ, на узкую темно-фиолетовую юбку с разрезом на бедре, потом перевел взгляд на Марику. Она уже без стеснения скинула футболку и джинсы и натягивала платье. Оно оказалось выше колен и выглядело как классическое коктейльное платье.
– Но мы в кроссовках! – одновременно произнесли они и от неожиданности дружно рассмеялись.
– И что? – улыбнулась Мила. – Так даже интереснее. И не снимайте снэпы! Они такие яркие!
Она покопалась в шкафу и бросила Марике гетры в черно-розовую полоску. Они были в упаковке.
– Вот то, что нужно к твоему наряду! – сказала Мила. – Арсений одобрит, уверена!
Марика, и правда, выглядела забавно, но мило. Розовое платье, сидящее по ее фигуре и открывающее колени, черные кроссовки с розовыми шнурками, полосатые гетры выше колен. Мила завязала ей волосы в хвостики, челку убрала со лба и закрепила красивой заколкой в виде контура черной бабочки с розовыми стразами. Кирилл в строгих брюках и свободной черно-розовой рубашке выглядел почему-то старше лет на пять возле нее.