Розыск

Авликулов Азад Мавлянович

— О-о, — произнес Анвар, — я слышал, что там женщины — пери. Эллинки!

— Это правда, — ответил Нарзиев, — метиски, далекие потомки македонских воинов, которых Александр Македонский оставил на Памире. И все равно... это кот в мешке. С лица же воду не пьют.

— Мать плохую невесту не выберет.

— Мне жена нужна, она будет со мной жить, а не с матерью, вот в чем вопрос.

— Тогда вам надо застраховаться от непредвиденных изменений, — сказал Анвар, — воспользоваться посредничеством Мавлюды.

— Черт их знает, этих женщин, — сказал Рустам, — иная красива, а в душе пустышка, а другая... Говорят же, девушки все хорошие,

а вот откуда ведьмы-жены берутся! Ладно, поживем, увидим. С Мавлюдой здесь познакомились?

— И да, и нет. Я ее видел однажды, искал, случайно встретил и вот...

— Бывает. — Он повернул машину влево, пропустив колонну автобусов. — Сейчас приедем.

— Надо взять кого-либо из раймилиции...

Еще там, на месте происшествия, Анвар подумал, что убит не владелец машины, а кто-то другой, причем, убит третьим — настоящим преступником. Он предполагал, что кто-то «икс» угнал эту машину, может, это сделали двое, а потом, в силу каких-то обстоятельств, один убил другого. «Если бы преступником был владелец, — думал он, — то он попросту вышвырнул бы труп и... сохранил машину. Значит, это исключается. Ни один хозяин не пожертвует своей машиной, тем более новой!» Хамзаев, собираясь в Душанбе, был почти убежден, что машина все-таки угнана, а что случилось потом — окутано тайной, которую предстояло раскрыть. Услышав от Орифзоды о «почерке», он стал склоняться к тому, что в багажнике был хозяин машины. «Если бы машину угнали, то ее ГАИ давно бы разыскивало, — решил он, — а Нарзиеву никто об этом ничего не сказал».

— О чем вы задумались, Анвар-ака? — спросил Нарзиев, остановив «Москвич» у раймилиции.

— Да, так, разные версии приходят в голову, — ответил он, — причем одна отвергает другую.

— Трудная у нас работа, — сказал лейтенант, — пока разберешься что в чем, нанервничаешься, дай боже!

Они вошли в дежурку РОВД. Нарзиев спросил у дежурного лейтенанта, на месте ли начальник уголовного розыска. Тот ответил утвердительно и проводил их в кабинет.

За столом сидел капитан лет тридцати пяти. Он ответил на приветствие гостей, усадил за стол. Анвар сразу, как говорится, взял быка за рога, рассказал о цели визита. Мирзоев, такой была фамилия капитана, выразил желание принять личное участие в расследовании. Он позвонил начальнику райотдела, коротко изложил суть дела и, получив «добро», встал из-за стола.

— Я готов...

Улицей Красных конников в городе назвали совершенно новую улицу, которая пока едва угадывалась, была вся изрыта какими-то траншеями и ямами, тут и там лежали кучки гравия, засохшего бетона, куски ржавой арматуры и другого хлама.

— По генеральному плану пробили ее, — разъяснил Мирзоев, указывая Нарзиеву дорогу к нужному дому, — так что нам придется попетлять.

— Лишь бы добраться, — сказал Нарзиев, сморщившись уже в который раз, когда машина днищем кузова прогремела по камням.

Проехали улицу до конца, но нужного номера не оказалось. Начали стучаться в калитки коттеджей, которых тут было много, спрашивать, где живет учитель Удоев. Наконец нашли. Их встретила молодая женщина, полная, с ребенком на руках.

— Он живет здесь, — сказала она и Анвар уловил в ее глазах не столько удивление от того, что явилась милиция, а страх, затаившийся глубоко. «Черт возьми, — подумал он, — может, она сама в чем замешана».

— Мы из милиции, — сказал Мирзоев.

— Вижу, — ответила она, — входите.

Они прошли к дому. Возле него

стояла чарпая, на ней за дастарханом [6] сидел мальчишка лет семи. Он с любопытством посмотрел на гостей и продолжил обед.

— Садитесь, — предложила она и, посадив малыша рядом с братом, стала прибираться на чарпае, — сейчас заварю чай.

— Вы не беспокойтесь, сестренка, — сказал Анвар, — мы, собственно, ненадолго. Садитесь, пожалуйста. Если можно, принесите нам фотографию мужа.

Она вынесла портрет в латунной рамке. Хамзаев глянул на него — это был он, убитый. Но он не выдал своего волнения, только кивнул Мирзоеву.

6

Дастархан — в Средней Азии скатерть, используемая во время трапезы; сервированный стол. — Прим. Tiger’а.

— Расскажите о своем муже, э... — попросил капитан.

— Меня зовут Шаходат, ака, — сказала она.

— Шаходатхон, — добавил он.

— Мурод-ака, — начала она, — работает учителем в колхозе «Искра». Он там с самого начала, как закончил институт, так и работает. Преподает математику. На мне женился тоже тогда же, сразу после учебы. Вот и все.

— Он и сейчас там работает? — спросил капитан.

— Каникулы, — ответила она.

— Понятно.

— А родственников у него много? — спросил Анвар.

— Две сестры и отец. Сестры давно замужем, живут рядом с нами, в собственных домах.

— Судя по вашему дому, — сказал Анвар, — муж у вас хозяйственный человек, заботливый.

— Был таким, пока не купил эту проклятую машину!

— Кстати, как он ее купил? — спросил Нарзиев.

— Как все. Родственники помогли деньгами. Машину купил и вообще стал пропадать из дома. То этой сестре нужно куда съездить, то отца в город свозить в мечеть, то друг какой ввалится в полночь со срочной просьбой, словом, папу мы своего редко видим.

— Скажите, а в последний раз когда он уехал? — спросил Анвар.

— Позавчера, девятого июля.

— В какое время, хотя бы примерно?

— В четыре часа дня, ака.

— А где он был до этого времени?

— Спал вот тут, на чарпае. Накануне ездил с друзьями на той [7] , вернулся под утро, пьяным, как коснулся головой подушки, так и заснул.

— А уехал трезвым?

— Как стеклышко. Он вообще-то мало пил, только по праздникам, да на тоях где. Правда, в последнее время и просто так выпивал.

7

Той — праздник. — Прим. Tiger’а.

— А когда он обычно возвращался?

— По-разному. Бывает, уедет, и нет три-четыре дня. Где был, что делал, не говорит. Да вот и сейчас... уже третий день его нет, и только аллах ведет — где!

— Уезжая позавчера, он не сказал вам, когда вернется и куда едет?

— Нет. А что случилось, ака? Наш папа накуролесил, да?

— Он убит, — тихо ответил Анвар. — Вам надо сейчас собрать родственников и поехать с нами.

— Убит?

— Да.

Лицо Шаходат стало суровым.

— Я так и знала! Знала, что это добром не кончится! Ну, и пусть, проживем как-нибудь.