Рубеж-Британия
Шрифт:
— Не сильно ушиблась? — Спрашиваю шёпотом с издёвкой. Чувствую, что остыл, ведь она даже не сопротивляется.
Уголок губ Агнессы оттягивается. Она улыбается мне? После всего, что я с ней сделал?!
— Осознание близко, Андрей, — выдаёт неожиданно спокойно.
Эффект сравним с тем, будто меня окатило холодной волной. На миг я задохнулся от её слов. Но следом в груди потеплело.
Остыл, опомнился. Увидел. Рассмотрел…
Взмыленная чёлка, пухлые губы, дикий взгляд прекрасных голубых глаз, неотрывно внемлющих. Какая же ты красивая. До чёртова безумия.
— Ты с ума меня сводишь, — говорю, не в силах таить это сейчас.
Грудь её начинает вздыматься. Только что бессильные руки, хватают меня за шею и тянут к себе. До последнего не верю.
Наши губы врезаются друг в друга, чувствую её солёную кровь у себя на языке.
Мы как жаждущие воды путники пустыни, не тратим время на поцелуи и ласки. Не обнажив великолепную грудь, сразу переворачиваю её! Жадный, нетерпеливый, будто у нас всего лишь миг.
Чуть подавшись на меня попой, Агнесса сама расстёгивает пояс суетливо, а я сдираю её штаны вместе с трусиками. Спустив свои брюки, вхожу в скользкое от возбуждения лоно.
Первые ощущения блаженства, её сладостный вскрик. А следом яростные инстинкты животных, которые мы не в силах остановить.
Ради этого я готов чуть ли не убить её снова и снова…
Мехаводы находят нас, когда мы уже возвращаемся в боевых машинах. Как ни в чём не бывало. Мы снова не разговариваем, мы вновь ненавидим друг друга.
Небесная в бешенстве. Зотов готов в лицо мне зарядить.
Но всё это пустое.
Ибо я кое–что понял. Пусть Агнесса перестала чувствовать себя воином Таннан во служении мне, как высшему лорду и сыну императора Айэнн. Но она не прекратила быть подданной звёздной империи Покорителей.
И от этого мне страшно. Нет, не за себя.
За всех этих людей.
Глава 17
Тревожные вести
Инцидент с нашей дракой быстро замяли.
Хотя вскоре пошли слухи от Чернышова, что Уильям порывался вызвать меня на дуэль. Повезло монарху, что он лично мне этого не озвучил.
Но всё же мою выходку без внимания не оставили. На совещании, куда Небесная собрала всех очевидцев из числа её подданных, мне досталось знатно. Пропесочила и меня, и Зотова, и туляка за уверения с его безопасными болванками.
— Кто вас за язык тянул! — Визжала, ударяя кулаком по столу. — Детский сад устроили!! Я вас всех на Гавайи сошлю на Солнце зажиться!! Зотов, разжалую до поручика!! Сабуров!! А тебя… тебя вообще выпороть на Иркутской площади пора уже прилюдно!! А лучше сразу придушу!!
Все молчат, красные как помидоры. Одному Чернышову весело.
Два дня мы с Агнессой избегаем друг друга. И не только мы, но и все её мехаводы избегают меня, вероятно, по команде сверху.
На третий британцы во главе с Уильямом внезапно покидают полигон без объяснения причины. За британцами убывает и Небесная.
Лишь спустя неделю Зотов собирает всех мехаводов на совещание. И по выражению ужаса на его лице становится не по себе ещё до того, как он озвучивает информацию из секретной депеши, от которой кровь стынет в жилах:
— Оргалиды ожили и вышибли британцев с американского континента за два дня. Часть флота удалось спасти, отведя в Атлантику. Но все наземные силы, а это около двадцати тысяч солдат с гарнизонов размещённых там баз, скорее всего, покойники.
Доложил при гробовой тишине.
Услышал о монстрах, и всё внутри обвалилось. Ощущение возникло, что я почему–то знал…
— Два дня?! Это как?! — Возмутился один из мехаводов, который первым пришёл в себя.
— А вот так, Сергей, — хмыкнул Зотов. — Мы мало что знаем от британцев. Им не до нас. Не думаю, что их мехаводы успели отреагировать. Не уверен, что могли бы повлиять на первый итог. Похоже, твари готовились. И вырвались из Метеорита одним рывком, застав британцев врасплох.
— Надо готовиться к нападению, — заключил я. — Часть мехаров отправлять во Владик, часть держать на западных границах.
— Мы решим это с Анастасией Николаевной, — обрубил полковник, показывая мне моё место. — Да и направление их удара известно. Они двинули на Европу. С востока нам телеграфируют каждые два часа. Со стороны Тихого океана пока спокойно. Но на море усилен патруль. Пять сторожевых эскадр вышло ещё вчера.
— Да толку с них, — огрызнулся я.
— Андрей Константинович, может, хватит подрывать дисциплину, — вставил свои пять копеек Чернышов. — У нас снова война, и нет места своеволью.
— А вы товарищ поручик, мне замечание не делайте, — парировал я. — Следите лучше за дисциплиной своей эскадрильи. Да и за боевой подготовкой, которая у вас хромает.
— Вы бы поумерили пыл сударь, мои мехаводы фору твоим новобранцам дадут.
— Отставить разговоры! — Прогремел Зотов. — Чернышов, мехаводы не твои, если уж на то пошло. А вверенные тебе Империей по должности. Сабуров, а ты… впрочем. Тебе хоть кол на голове теши. В общем так. Пока распоряжений нет. Но готовимся к худшему, господа гвардейцы.
Зотов попросил меня остаться, распустив всех. И сказал, что императрица срочно вызывает к себе.
Оно и понятно. У неё ко мне вопросы.
А я знаю, кто это сделал. Смысл предсмертной записки Фёдора теперь иной. Он осознал, что натворил. И не смог вынести будущих потерь. Той бабки, своих китайцев.
Злюсь на него. Ненавижу.
Вот сука. Столько сил ушло, столько жизней сгинуло. Всё насмарку.
Собираюсь к Небесной быстро и чувствую себя виновником в полной мере. Будто я всё это натворил. И, кажется, что Агнесса об этом с самого начала знала. Злилась на меня за то, что ещё не свершилось. Но оно словно было неминуемо.