Рубеж империи: Варвары. Римский орел
Шрифт:
– Рим – это все. Но что есть Рим? – Вопрос был риторический. – Рим есть сила. А сила Рима (толстый грязный палец назидательно воздет вверх) в непобедимых орлах римских легионов. Золотой орел на древке аквилы [65] , друг мой Геннадий, это великий символ Рима. Для легионера его орел выше Юпитера и Олимпа и всяко важнее болтунов из сената. Римские орлы хранят величие Рима. Они рождают Августов. Армия Рима – это и есть Рим.
– А как же законы, народ, культура?
65
Аквила –
– Все это есть, потому что есть мы. Ты видел варваров. Что для них культура? Что для них наши боги, наши обычаи и законы? Свиньям ни к чему умелые повара. Свиньям все равно, что жрать. Что помои, что фаршированные финики. И чтобы свиньи не лезли в триклиний [66] , у входа должен стоять слуга с палкой. Служить римскому орлу – высочайшая честь, друг мой! И ты, я уверен, вполне достоин этой чести. Ты увидишь, ты почувствуешь… Эх, Череп! Когда я сейчас вспоминаю, как сверкает на солнце орел моего легиона, как стоят мои воины: плечо к плечу, щит к щиту, кентурия к кентурии…
66
Триклиний (лат. triclinium) – столовая древнеримского дома.
Геннадий увидел, как по свежевыбритой кирпичного цвета щеке кентуриона сползла прозрачная слезинка…
– Это такое счастье, Череп, – пробормотал Плавт. – Это лучше сирийской куртизанки, лучше самых изысканных деликатесов…
– Я понимаю, – мягко проговорил Черепанов. – Я понимаю тебя. И уважаю твои чувства. Но взгляни на берег: мне кажется, там кое-кто знакомый.
Плавт моментально обернулся:
– Клянусь тестикулами Марса – вандалы! Наши вандалы!
Именно так.
Вдоль берега, обгоняя медленно плывущую лодку, скакала цепочка всадников. И в одном из них без труда угадывался рыжий вождь Дидогал. До берега было метров триста, но рыжего Геннадий узнал бы и за километр – по сверкающей кирасе и огненной гриве.
Он что-то кричал сердито, но слова съедало расстояние.
Плавт помахал ему рукой, потом изобразил руками, как перерезают горло. При этом он выпустил рулевое весло, и лодку тут же повернуло боком. Ничего худого, впрочем, не произошло. Как несло их течение, так и продолжало нести. Ветра не было, и парус обвис тряпкой.
Всадники помчались берегом дальше и вскоре пропали за очередной излучиной. Только человек десять продолжали неспешно двигаться вровень с лодкой.
– Может, за весла – и к тому берегу? – предложил Геннадий.
– А-а-а… – римлянин махнул рукой. – Ничего они нам не сделают. Руки коротки – не дотянуться.
Так они и плыли – с береговыми сопровождающими. Ветра все не было, но это было неважно. Километра три-четыре в час они делали. Вполне достаточно.
Черепанов поспал немного, потом сменил у руля Гонория, чтобы и тот подремал. Но римлянин спать не стал. Занялся изучением военных трофеев. Оружие было неплохое. И еды в рундуках на корме было достаточно. А вот денег было маловато. Дюжины две монет разного достоинства, но все мелких. Немного рубленого серебра. Золота не было совсем. Плавт ворчал недовольно: жалел о потере того, что взяли на квеманском капище. Не маячь на правом берегу вандалы, он непременно начал бы подбивать Черепанова высадиться и забрать спрятанное в лесу имущество.
Спокойная жизнь кончилась, когда река сделала очередной поворот. Дунай за излучиной сузился примерно до полукилометра, и течение усилилось. Это само по себе было бы неплохо. Плохо то, что впереди, примерно в паре километров ниже по течению, обнаружился городок с пристанью. И от этой пристани как раз отчаливали две крохотные лодочки, полные людей. Крохотными, впрочем, их делало исключительно расстояние. На самом деле они ничуть не уступали размерами той, на которой плыли друзья. Но в отличие от их посудины, послушно влекомой рекой, эти суденышки щетинились несколькими парами весел и уверенно разворачивались против течения.
– Плавт, подъем! – гаркнул Черепанов. – У нас проблемы!
Римлянин вскочил, глянул и сразу сообразил, чем пахнет.
Пока Геннадий без особого успеха пытался развернуть тяжелую неуклюжую посудину к правому берегу, римлянин освободил конец, и рей соскользнул вниз, опуская бесполезный парус.
Лодку продолжало нести вниз, неуклонно приближая к судам, выгребающим вверх по течению. Похожие издали на черных многоногих жуков, они упорно, хоть и довольно медленно, ползли вверх по реке.
Гонорий закрепил в ременных уключинах пару здоровенных весел.
– Брось! – крикнул он Геннадию, пытавшемуся как-нибудь закрепить руль. – Орк с ним! Взялись!
Они разом вскинули весла. Лодка неуклюже развернулась.
– И… раз! И… раз!
Весла оказались крайне неудобными. Тем более одной пары для их посудины было явно мало. Римлянин и подполковник минут пять упирались изо всех сил, взмокли, но сильное течение неуклонно сносило их обратно на стрежень. Вдобавок природа отпустила очередную шутку: подул ветер. И подул, разумеется, от правого берега, что вообще свело на нет все усилия.
– Брось, – пропыхтел Гонорий, забрасывая свое весло на борт. – Бесполезно.
– Согласен. – Черепанов последовал его примеру. – Будем драться? Или попробуем вплавь?
– Не выйдет, – буркнул римлянин. – На кораблях нас в момент достанут. Утопят, как щенят. Нет уж! Если мне суждено подохнуть, то я хочу прихватить с собой за компанию пяток варваров.
Кентурион натянул через голову кожаный, с железными нашивками «жилет», принадлежавший одному из покойных вандалов. Черепанов сделал то же самое. Хорошо, что «броник» был не цельный, а со шнуровкой на боках: прежний хозяин был на пару размеров мельче Геннадия.
Лодки противника приближались. Уже можно было различить отдельные лица: разумеется, на носу первой балансировал старый знакомец Дидогал в сверкающей золотом кирасе. Стало слышно и слаженное уханье гребцов. Четыре пары весел – по два гребца на каждое – уверенно толкали вандальские корабли вперед.
– Копий по двадцать, – заметил кентурион. – Пустяки!
– Угу, – согласился Геннадий. – Сухарями закидаем.
– Идея! – обрадовался кентурион. Свернул из льняного кушака подобие пращи, поискал подходящий снаряд, не нашел, вытряхнул из кошеля несколько бронзовых монет поувесистее…