Рубикон
Шрифт:
«Всё-таки Ицтли – Великий Воин! – подумал Кисикохтенкатль. – Скорее всего, он скоро получит право подняться на ещё одну, а то и две ступеньки пирамиды выше их всех!»
– А главное, наконец-то напоим свои мечи кровью врагов Империи Науа, во славу Солнцеозарённых и самого Кетцалькоатля!
– Так есть! – согласился приятель.
Любопытного аборигена, видимо почитающего себя за невероятно крутого Чингачгука, я заметил практически сразу же после того, как он занял свой наблюдательный пункт среди разлапистых папоротников и кустов, чем-то отдалённо напоминающего акацию. И дело даже не в «Третьем
Дело было в его обращённом на меня взгляде, полном неприкрытой ненависти, жажды крови и какой-то… жадности что ль, который буквально ножом резанул меня сразу же, как только я попался на глаза этому непонятному наблюдателю. Признаться, для меня это было довольно новое ощущение, и не потому, что я ранее не мог чувствовать, когда на меня кто-то смотрит. Мог, все воины выше второго ранга и многие маги наделены подобной относительно бесполезной и даже раздражающей в обычных условиях способностью. Причём обычно её целенаправленно притупляют и заглушают, потому как в наших условиях жизни в городах-мегаполисах можно свихнуться если постоянно ловить на себе и распознавать сотни, а то и тысячи чужих взглядов в минуту, наполненных всем спектром эмоций, от безразличия до откровенной агрессии.
Да и вообще, подобные пассивные возможности одарённого человека – всего лишь механизм выработанный годами эволюции, по большому счёту являющийся своеобразной «Защитой от дурака». Всё равно от профессионального убийцы подобное «чутьё» ещё никого не спасало.
Современные ассасины и прочие «американские ниндзя» обычно обучены тщательно скрывать свой интерес к будущей жертве, ну а если уж у подобного специалиста не получается обуздать собственный темперамент, то на помощь ему всегда могут прийти довольно распространённые технические средства. Например, солнечные очки, те же авиаторы или хамелеоны, а также куча других приблуд, вроде тактических масок или цветных линз. В общем, всё что угодно, лишь бы была хоть какая-то лишь частично прозрачная преграда между глазом и целью. Работало это, конечно, не идеально, и всегда оставалась вероятность проколоться, но никто и никогда не пялился так на свою цель, как делал это мой новый «приятель».
Ну да. Я для себя уже решил, что мы обязательно «подружимся» и непременно пообщаемся накоротке. Пусть даже этот душевный порыв и будет односторонним с моей стороны, и скорее всего очень не понравится туземцу. Ну а что поделаешь, надо же мне в конце концов выяснить где я, и «parlez-vous francais» здесь, или может быть шпрехают на порядком утомившем меня «Дойче». Просто я фактически нижней полусферой чувствовал, что в тех еб… далёких-далях, куда я каким-то образом попал, о Великом и Могучем даже не слышали. Зато наши европейские, как говорит Император, «партнёры» в своё время очень любили колонизировать такие вот райские кущи, огнём и мечом насаждая среди туземцев разумное, доброе, вечное.
В предстоящем же знакомстве, как я надеялся, мне должен был помочь обнаруженный в сидоре мой же собственный лингва-модуль, с которым я летал в Либерократию, и блок памяти которого оказался буквально под завязку забит языковыми пакетами. Так что, скорее всего, мы найдём общий язык, ну а если нет, то всё равно что-нибудь да придумаем.
Главное не спугнуть раньше времени моего будущего приятеля. В идеале, конечно, лучше всего было бы если бы он сам вышел из кустиков и добровольно рассказал бы мне всё, что я хотел бы от него услышать. Быть может тогда я бы даже подарил ему, например… вот эти вот безвкусные стеклянные бусы, целую связку которых нашёл на самом дне сидора. Впрочем, что-то подсказывало мне, что «мосты дружбы» придётся наводить силовыми методами...
Впрочем, я пока ничего не предпринимал, продолжая изображать из себя ничего не замечающего вокруг себя туриста. Пусть парень, а точнее мужик, потому как абориген был явно старше меня, успокоится. Авось будет посговорчивее.
Закончив инспекцию имеющихся у меня вещей, я аккуратно укладывал их обратно в сидор, периферийным зрением наблюдая за гостем. Наконец, завязав горловину и скатав спальник, повесил вещмешок за лямки на руль мотоцикла и, вскрыв навесной кофр байка, вытащил оттуда один из имеющихся у меня сухпаев.
Еда – лучший способ завести знакомство с дикарями, а то, что внимательно наблюдавший за мной человек относится именно к этой, довольно малочисленной по нынешним временам категории населения планеты Земля, я уже успел рассмотреть. Кто бы ещё стал бы носить голову какого-то животного, украшенную разноцветными перьями, вместо шляпы… Ну не на кровожадного ролевика-реконструктора первобытной жизни же, я нарвался на самом-то деле? Впрочем, было у меня и то, чем можно приманить и эту категорию граждан, благо в кофре имелось аж две полуторалитровых бутылки водки «Императорка. На берёзовых бруньках».
«Армии Его Императорского Величества Самодержца Всероссийского офицерский индивидуальный рацион питания номер два,» – прочитал я на лицевой стороне коробки цвета тёмно-зелёного цвета, под золотым теснённым двуглавым орлом.
Пожав плечами, вновь уселся на уже порядком примятую травку, достал из чехольчика один из балисонгов и аккуратно снял небольшой участок дёрна перед собой. В другой момент я, наверное, содрогнулся бы от того святотатства, которое творил в этот момент собственными руками, однако нынче мне было на это наплевать.
А всё дело в том, что найденные мною в разгрузке ножи-бабочки были вовсе не моими! Очень похожими, однако намного старше, с потёртыми рукоятками и лезвиями из очень необычного металла. И кажется мне я знал, кому на самом деле они принадлежали, а это наводило на очень нехорошие мысли.
Не выпуская из поля зрения туземца, вскрыл упаковку. В общем-то, довольно стандартный набор, который я не раз видел у нас на кафедре и получал на руки во время «Игр» в Османо-Турецкой Империи. Три упаковки галет, паштеты «Нежный» и «Колбасный», плавленый сыр, яблочное пюре, «Шпик солёный, консервированный», рагу из овощей, три главных блюда, сухие витаминизированные напитки и прочие вилки, ложки, шоколадки…
Достав, разложил и установил таганок, подпалил непромокаемой спичкой таблетку сухого спирта и, на пару секунд задумавшись, решительно выбрал «Гуляш с картошкой». Через минуту над лесной поляной уже вовсю плыл одуряющий аромат булькающего в своём лоточке кулинарного шедевра имперского военпрома. Признаться, только сейчас я понял, что на самом деле очень и очень голоден. Складывалось впечатление, что я не ел уже несколько суток, а то и больше, а потому, не став более тянуть, вскрыл один из паштетов и с неописуемым блаженством принялся уплетать его, намазывая на галеты и балуя, таким образом, свой молодой и, наверное, всё ещё растущий организм.