Рубин I

Зеа Рэй Даниэль

Она взяла мелок и начала шкрябать им по доске. Затем отошла в сторону и указала рукой на надпись: «Вы не отправили гонца в Турем с моим письмом».

— Отправим! — тут же оживился начальник заставы. — Как только найдем добровольца, который поедет в Турем, сразу же отдадим ему ваше послание!

Фрейлина повернулась к доске и написала вторую фазу: «Принцесса. Нет вестей!»

И тут Ордерион очень четко понял, к чему клонила фрейлина.

— Когда принцесса должна была направить гонца с посланием к королю Туремы? — спросил Ордерион.

Фрейлина

как будто ему улыбнулась (он не был в этом уверен) и написала: «Два дня назад».

«А вот это уже плохо, — сказал ему внутренний голос. — Так плохо, что даже выпить захотелось. И впасть в грех с этой чужеземкой».

В трактир вошли воины из его отряда. Увидев пульсар, они тут же застыли.

— Девы, — Ордерион обратился ко всем распутницам сразу, — вам пора по своим делам.

Повторять дважды не требовалось. Работницы тут же подобрали юбки и друг за другом отправились к боковой лестнице, ведущей наверх.

— Подайте всем горячее питье и еду. — Принц взглянул на трактирщика, щелкнул пальцами и пульсар над головой тут же растаял. — А вы, — он повернулся к начальнику заставы, — прикажите кому-нибудь найти писчие принадлежности для…

Ордерион снова повернулся к фрейлине.

— Простите, нас не представили друг другу.

Она только вскинула руки в ответ.

— Я — воин из личного отряда Его Величества короля Луара. Дер Ери'oн.

Фрейлина изобразила корявый книксен (скорее всего, специально, чтобы напомнить про оскорбление ее титулованной в Туреме особы) и написала на доске на инайском: «Сурими».

— Прошу простить меня, но Сурими, Сурими или Сурими? — уточнил Принц.

Она чиркнула мелом и поставила ударение на первый слог.

— Д'eра Сурими, — Ордерион поклонился, и его воины тоже.

Принц кланяется фрэйлине. Хотя, не впервой. Если учесть, что с официальными визитами в соседние королевства Ордерион никогда не ездил, а неофициальных было столько, что не счесть, то кланяться всем и каждому он давно привык.

— …С письменными принадлежностями для деры Сурими, — наконец, закончил фразу Ордерион и зыркнул на начальника заставы.

Тот кивнул и скрылся с глаз, а фрейлина оставила в покое мел и доску, отряхнула руки, юбку платья и подошла к Ордериону. Что-то в ней изменилось. Стати и надменности стало гораздо больше. Сейчас, глядя на ее чересчур выпрямленную спину и вскинутый подбородок, принц всерьез размышлял о том, не имеет ли он дело с мошенницей?

Почему он спутал ее с одной из развратниц? Отчего сразу не догадался, что принадлежит эта особа вовсе не к тем, кто не умеет писать и читать… Гладкая кожа и блестящие волосы есть у любой уважающей себя девы Инайи, но вот ходить, как мужик, может не каждая. А эта фрейлина вышагивала размашисто и уверенно. Да и нож схватила слишком быстро. Метнулась к нему сразу же, как будто уже просчитала, что он может в любой момент понадобиться. Откуда такие прыть и опыт?

Ордерион выдвинул стул и предложил дере присесть. Она изящно опустилась на край сидения и сложила

руки на коленях.

— Прошу меня простить, — извинился принц, — я скоро вернусь.

Он кивнул двоим, чтобы остались охранять фрейлину, и подал знак верному другу и помощнику последовать за ним.

Глава 2

— Что думаешь, Хорн? — спросил Ордерион, как только они оказались на улице.

— Служивые совсем от рук отбились, — тот едва не сплюнул на землю. — В оружейных грязь и ржавчина. Траву скосили только у дороги и вокруг сигнальных костров. Если будет жара, как прошлым летом, высохнет все и вспыхнет — глазом не моргнут. Зато, — Хорн хмыкнул, — девки в таверне все, как на подбор. Старых нет, только молодые. И в хороших нарядах.

— Ну, девок трудно не заметить, особенно, когда вряд стоят и не идут зазывать, а ждут, когда внимание само их найдет.

— Тоже заметил? — прищурился Хорн.

— Да, за мужчинами бегать явно не привыкли, — Ордерион посмотрел на двухэтажные домики, которые стояли вдоль одной единственной дороги, проходящей через заставу. Двери в тех были новыми, добротными. Окна выкрашенными. Напротив двух сияла новая кованная ограда. Другие довольствовались ровными деревянными заборами. Конюшня тоже выглядела прилично.

— А что со смотровыми вышками? — спросил Ордерион, пристально изучая одну из них издалека.

— Я не рискнул наверх никого отправить, — ответил друг. — Боюсь, что жук древесину давно съел.

— Контрабанда? — принц перевел взгляд на Хорна.

— К волхву не ходи, — согласился тот.

— А о фрейлине что думаешь? — внезапно спросил Ордерион, чем удивил друга.

— Я о туремских девах вообще не думаю. От них болезнь подцепить можно. Атан, вон сколько лечился у волхва?

— Недолго, — ответил Ордерион.

— Но не известно, вылечился ли, — справедливо заметил Хорн. — А тут еще и немая. Когда у нее речь отняло? И если давно она с изъяном, то почему юни для голоса не приобрела?

— Может, потеряла, пока по лесу от нечисти убегала? — предположил Ордерион.

— Или юни для голоса у нее и не было никогда. Тем, кому язык отрезали, волхвы такие юни не продают, — напомнил Хорн.

— Мошенница? — вернулся к своему предположению принц. — Языки отрезают за вранье и клевету. Но даже если она из осужденных, где могла грамоте научиться? — тут же задал вопрос он.

Хорн лишь пожал плечами в ответ.

Ордерион заметил спешащего по дороге начальника заставы и махнул ему рукой, подзывая к себе.

— Ты это… — Хорн понизил тон, — не рассматривай фрейлину так пристально.

Ордерион его обеспокоенности совершенно не понял.

— Ты меня знаешь. Я — не Атан, — в укор произнес Ордерион.

— Вот потому и говорю, что ты не Атан.

— Язык попридержи, — шикнул Ордерион.

— Извини, — Хорн отвернулся и замолчал, ожидая, когда начальник наконец-то доберется до них, преодолев еще каких-то пару саженей.