Рубин из короны Витовта
Шрифт:
Олесницкий полюбовался камнем и продолжал говорить так, словно ответа коронного гетмана вовсе не было:
– Ну, скажем, если корона для князя Витовта, которая, как я полагаю, уже готова, по какой-то причине не прибудет во время в Вильно, куда гости вроде уже приглашены?
Высказывание архиепископа не требовало пояснений. Ведь если нет короны, коронация невозможна…
Привычно выбрасывая далеко вперёд свою герлыгу [176] , странствующий монах Паоло Скаретти быстрым шагом шёл по обочине шляха.
176
Крепкий
Справа стеною стоял лес, а вот слева деревья вроде как отступали и между ними густо разросся орешник, который давал Паоло возможность чувствовать себя спокойно. И хотя разбойники вполне могли перехватить тут одинокого путника, однако и монах легко мог убежать в чащу…
Такое с Паоло случалось частенько, и он всегда был готов к этому, а вот то, что касалось событий на постоялом дворе, оставалось неясным, отчего мысли монаха всё время вертелись вокруг недавнего происшествия. И надо же, дерзкое нападение тогда почему-то быстро прервалось, а разбойники исчезли неизвестно куда.
Если не считать в щепки разбитых ворот, общие потери оказались сравнительно невелики. Нападавшие увели из конюшни пяток лошадей, позабирали то, что попало под руку, но, так и не сумев ворваться в дом, отступились. Из постояльцев в общем никто не пострадал, вот только двое немцев возмущались, что кто-то стащил их сумку, да ещё куда-то исчез молодой шляхтич. Тот самый, на перстень которого, перед самым нападением, обратил внимание Паоло.
Скорее всего молодик [177] куда-то удрал с перепугу, и если б не тот, бросившийся в глаза желтоватый камень в его перстне, Паоло и не вспоминал бы про шляхтича. А так, поскольку на ходу легко думалось, монах сначала решал, не приходилось ли ему видеть такие камни, но так ничего толком и не припомнив, оставил пустые старания и стал прикидывать, удастся ли добраться засветло до какого-нибудь жилья.
177
Молодой человек.
Внезапно мысли Паоло оборвал конский топот, долетевший сзади. Монах оглянулся и, убедившись, что всадников, догонявших его, ещё не видно, поспешно залез в кусты. Затаившись под ветками, путник начал прислушиваться к тяжеловатой конской рыси и сделал вывод, что всадники хорошо вооружены.
Придя к такому заключению, Паоло слегка отогнул ветви и осторожно выглянул из убежища. Теперь уже было видно, кто едет, и монах сразу облегчённо вздохнул, углядев на нескольких всадниках белые плащи с красными крестами. Больше никаких сомнений не было: монаха догоняли рыцари в сопровождении почта, и Паоло без всякой опаски выбрался назад на дорогу.
Головной всадник, вероятно ещё издали заметив монаха, вылезшего из чащи, и поравнявшись с ним, придержал коня, спокойно окликнув:
– Эй, ты кто?
– Странствующий монах, ваша честь, – с готовностью отозвался Скаретти и, немного поколебавшись, с поклоном подошёл ближе.
– Да я вижу, что монах, – весело фыркнул рыцарь и спросил: – Имя?
– Паоло, ваша честь, – поспешно назвался Скаретти, в свою очередь исподтишка присматриваясь к рыцарю, лицо которого словно пряталось в тени поднятого забрала.
– А, значит, снова ты… – усмехнулся всадник.
Паоло теперь тоже узнал рыцаря и ещё раз поклонился.
– Ваша честь запомнили меня? – удивился монах, вспоминая свою первую встречу с Отто фон Кирхгеймом в литовском селении.
– Как было не запомнить! Только тогда ты за деревьями прятался, а сейчас, я вижу, в кусты залез… – засмеялся Отто фон Кирхгейм и показал рукой вперёд. – Туда идёшь?
– Так, ваша честь, – с готовностью подтвердил Паоло, ожидая вопросов, однако рыцарь неожиданно предложил:
– Наверно, надоело пешком топать. Садись, подвезём…
Отто фон Кирхгейм приказал взять Паоло на круп, и вскоре небольшая кавалькада двинулась шляхом, причём на последнем коне сидели двое – вооружённый служник и странствующий монах. Впрочем, так длилось сравнительно недолго. До небольшого селения оказалось совсем недалеко, хотя, как знать, может, это просто показалось Паоло, поскольку теперь он не топал на своих двоих, а ехал верхом.
Сначала чаща с левой стороны дороги начала редеть, а потом вообще сменилась на плохо обработанное поле, с одного края которого поблёскивал водоём. Отряд комтура Отто фон Кирхгейма миновал поле и, свернув с битого шляха, плотиной пруда добрался до жавшихся к воде сельских домишек, а потом через открытые ворота въехал в панскую усадьбу, защищённую оградой из поставленных торчком заострённых столбов.
Успокоенный и малость отдохнувший Паоло резво спрыгнул с коня и огляделся. Длинный, крытый камышом панский дом смотрел во двор четырьмя маленькими оконцами, затянутыми полупрозрачным бычьим пузырём. За домом виднелась осевшая в землю комора [178] , а кругом теснились другие службы, где самыми солидными выглядели сделанные из плетня коровник и конюшня.
Мешканцы [179] усадьбы наверняка ещё издали приметили отряд Отто фон Кирхгейма и теперь осторожно выглядывали из разных углов, а сам пан-шляхтич, одетый в отороченный мехом кунтуш, стоял в окружении своих домочадцев на крыльце дома и обеспокоенно следил, как комтур слезает с коня и, поприветствовав хозяина поднятием руки, разминает ноги.
178
Кладовая.
179
Жители.
Паоло подошёл ближе и, заметив на ступеньках пожилого человека в голубой сутане, прятавшего за спиной хозяина, обрадованно улыбнулся. Тем временем комтур тоже углядел пилигрима и, обращаясь именно к нему, весело воскликнул:
– Ты ж посмотри! Что-то мне сегодня слишком часто встречаются знакомцы в рясах…
– Что именно пан комтур имеет в виду? – пилигрим спустился на ступеньку ниже.
– А вот его! – стянув с руки боевую рукавицу, Отто фон Кирхгейм показал на Паоло, который за это время успел подойти почти к самому крыльцу.
Странствующий монах раскрыл было рот, но, заметив на пальце комтура перстень с желтоватым камнем, запнулся. В этот самый момент малость подрастерявшийся хозяин сообразил, кто прибыл к нему в усадьбу, и поспешно пригласил новоприбывших войти. Все скопом прошли в светлицу, и уже там пилигрим, незаметно отведя Скаретти в угол, спросил:
– Ну, рассказывай, что делается в округе?
– В основном тихо, – шёпотом ответил Паоло. – Вот только на заезд, когда я там был, напали разбойники и пограбили всё, что смогли, а так всё спокойно…