Рубин
Шрифт:
От этих грубоватых слов сочувствия, такого сердитого и неожиданного, слезы навернулись ей на глаза. Она прикусила губу, стараясь подавить рыдания.
– Все еще упрямишься? Тогда держись. Это будет недолго.
Стараясь не обращать внимания на изящный изгиб ее груди и путаницу рыжевато-коричневых волос, просвечивающих через намокшие панталоны, Пэйджен снял свою рубашку и промокнул капли соленой воды, стекающие по ее спине. Он хотел вытереть получше, но побоялся, что ткань загрязнит поврежденную кожу.
Почему он не позаботился взять с собой повязки?
– Тебе легче, Циннамон?
Она глубоко вздохнула.
– Намного. Спасибо. Но я... я думаю, что теперь лучше будет вернуться.
Страдание в этом прерывающемся голосе заставило Пэйджена молча выругаться. Он осторожно натянул рубашку на ее обнаженные плечи. Он старался доставить ей лишь небольшое удовольствие, а вместо этого причинил сильные страдания. Что-то подсказывало Пэйджену, что это было не в последний раз, когда он причинит ей боль.
В полном безмолвии он стянул рубашку на ее груди и принялся застегивать пуговицы. Он скорее почувствовал, чем услышал приглушенное сдавленное рыдание.
– Не надо, Циннамон. Не сдерживайся. Это только больше повредит тебе.
Пэйджен обнял ее плечи. Он говорил исходя из собственного опыта жестоких переживаний и не хотел, чтобы ее постигла та же участь.
Она покачнулась, и Пэйджен гладил ее волосы, бормоча слова утешения и поддержки. Но слезы продолжали капать, горячие и тихие, пока ему не показалось, что их причиной была не только боль в спине.
С каждым прикосновением ее напряженных сосков к его груди, с каждым мягким толчком ее бедер огненные когти желания пронизывали его тело. Он скрежетал зубами, подавляя дикий голод. «Итак, теперь ты возвращаешь мне долг, искусительница. Теперь ты заставляешь меня почувствовать вкус моей собственной страсти, пульсацию моего собственного мучения». Jo hoga, so hoga.
И все же Пэйджен смутно понимал, что, несмотря на его неутоленное желание, он не согласился бы ни с кем поменяться местами хотя бы на один миг, не в силах расстаться ни с ее гордыми грудями, трущимися о горящую кожу, ни с ее стройными бедрами, прижатыми к его ногам. Он не хотел ничего другого. И если суждено умереть, пусть будет так.
Она задрожала и прижалась мягкими теплыми губами к его шее. Пэйджен застонал, его желание увеличилось в десятки раз.
«Думай о чем-нибудь другом, дурень! Думай о чем угодно, только не о том, как совершенно ее тело и как бы тебе хотелось всегда держать ее в своих объятиях».
Он подавил резкий вздох. Каждый бархатный дюйм ее тела причинял ему мучение. При его резком движении она ослабила свою судорожную хватку и подняла голову.
– Пэйджен? Что-то не так? Я сделала что-то не то... я причинила тебе боль?
«Ах,
Беззвучно ругаясь, англичанин справился с опаляющими волнами желания и постарался стереть все признаки внутренней борьбы со своего лица.
– Причинила боль? Пустяки, я это переживу, Angrezi.
Он быстро застегнул оставшиеся пуговицы на рубашке и отодвинулся от нее, хотя для него это было самым трудным испытанием. Все еще не полностью контролируя себя, он повернулся и запустил длинные мозолистые пальцы в свои буйные волосы, оглядывая берег.
– Черт побери! Где я оставил свою винтовку?
Но он не видел ни винтовки, ни даже белого песка под ногами. Он видел только ее растерянный взгляд, слабый проблеск желания, которое заставило ее вздрогнуть. Кем бы она ни была до катастрофы, теперь она уже наверняка не была опытной соблазнительницей, мрачно решил Пэйджен.
Теперь она была только упрямой и прекрасной невинной женщиной, в которой пробуждались первые признаки страсти. Господи, как бы ему хотелось быть тем, кто научит ее всему остальному.
Но в этот момент внимание Пэйджена привлекло что-то еще: какой-то шум, едва слышный в ритмичном шорохе прибоя и шелесте ветра. Слишком поздно Пэйджен распознал этот звук. Это было осторожное шуршание ног по песку, и оно предупредило Пэйджена, что они были не одни на этом берегу.
Глава 21
Их было трое, все как один – большие, мускулистые и уверенные. Профессионалы, подумал Пэйджен, наблюдая, как они развернулись широким треугольником вдоль берега. И как последнего дурака, его застали совершенно беспомощным, без оружия. Его взгляд метнулся вправо и влево, отыскивая возможность для маневра. Но его шансы равнялись нулю. С ним была женщина. Он мог бы увернуться от них, отделавшись одной-двумя царапинами, но ей это не по силам.
– Твои друзья?
– Хотелось бы, – ответил он шепотом. – Мне бы этого очень хотелось.
Пэйджен казался спокойным. Внезапно он прищурился. Он рассмотрел свою винтовку точно там, где бросил ее, – в тени валуна. К счастью, люди на берегу еще не видели ее.
– Послушай, Циннамон, дело может оказаться довольно жарким. Если они схватят меня, ты должна...
Внезапно Пэйджен остановился. Почему он должен переживать из-за нее? Они были людьми Ракели. И это означало, что она была вне опасности. Только он. Но страх в ее широко открытых глазах показал Пэйджену, что его спутница не понимала этого. И, возможно, он мог использовать этот факт в своих целях.