Рубиновая комната
Шрифт:
– Я уже очень давно не писала графине и не получала от нее писем. – Бабушка Гермиона несколько неубедительно наморщила нос. Откинувшись на спинку стула, она сложила руки на коленях. – Виктория, пойми же, будет лучше, если ты продашь квартиру рядом с Грин-парком и будешь жить с родственниками. Я прекрасно знаю, что вам обоим, тебе и Хопкинсу, приходится экономить буквально на всем. Монтгомери мог бы выплатить ипотеку от твоего имени, а твой дедушка каждый месяц выдавал бы тебе весьма щедрые чеки…
– Я ни в коем случае не собираюсь продавать квартиру, – вспылила Виктория. Отец очень
– В городе судачат о том, что ты живешь одна с мужчиной. – Бабушка Гермиона снова принялась размешивать чай в чашке.
Виктория едва сдержала улыбку.
– Хопкинсу почти семьдесят лет. Уже хотя бы поэтому в подобных разговорах нет смысла.
– Милая моя, поверь мне, мужчина может представлять опасность для женщины, даже если ему за семьдесят или за восемьдесят, – отмахнулась бабушка. – Ну да ладно, я не хочу ни в чем подозревать храброго Хопкинса… Однако подумай вот о чем: из той суммы, которая останется от продажи квартиры, ты могла бы выплачивать ему пенсию.
– Хопкинсу совершенно не хочется уходить на покой.
– Что ж, раз ты не хочешь ничего слушать, – бабушка Гермиона вздохнула и грациозно пожала плечами, – я не стану настаивать.
– Правда? – Виктории не верилось, что бабушка признает свое поражение.
– В начале января тебе исполнилось девятнадцать. – Леди Гермиона Гленмораг изящно поднесла ко рту абрикосовое пирожное, покрытое слоем безе. – В прошлом году тебя должны были представить ко двору и ввести в общество, однако из-за смерти твоего отца это было невозможно. Сейчас траур закончился. Поэтому ты отправишься на бал дебютанток в Букингемском дворце. В этом году он состоится уже в конце февраля, поскольку их величества король с королевой в мае и июне намерены объехать земли Соединенного Королевства.
Тут Виктория поняла, что продажа квартиры была лишь прелюдией, а бал является собственно поводом для встречи. Она ведь знала, что предстоит нечто подобное…
– Ваше желание случайно не связано с тем, что за несколько недель до смерти мой отец был награжден орденом Заслуг? – едко поинтересовалась она.
Леди Гленмораг со звоном поставила чашку на блюдце.
– Я тебе уже говорила: ты ведешь себя вульгарно. Твой дедушка искренне хочет помириться с тобой.
– То есть, вы хотите сказать… он хочет пустить обществу пыль в глаза. Лично я считаю эти балы дебютанток, со всеми этими юными, одетыми в белое девушками со страусиными перьями на головах, на которых глазеют все, совершенно глупой затеей.
Бабушка взглянула на нее, слегка склонив голову набок.
– Я могла бы сделать так, чтобы твои фотографии выставили в галерее на Гросвенор-сквер, – мягко произнесла она.
Виктории больше всего на свете хотелось поучаствовать в выставке в знаменитой галерее. После непродолжительной борьбы с самой собой она твердым голосом произнесла:
– Нет, спасибо.
– Да-да, я знаю, что ты хочешь, чтобы твои фотографии выставили там благодаря художественной ценности, а не по моей протекции. – Бабушка Гермиона великодушно махнула рукой, продолжая пристально разглядывать Викторию. – Что ж, если ты согласишься принимать участие в дворцовом бале, твой дедушка готов профинансировать незаконченную книгу твоего отца о его ужасной работе.
– Вы наняли шпионов? – удивленно поинтересовалась Виктория. – Или откуда вам тогда известно, что я говорила об этой книге с издателями?
Хопкинс, который был не только дворецким, но и ассистентом ее отца, вскоре должен был закончить книгу.
– Тебе достаточно знать, что у меня есть связи. – Леди Гленмораг подняла брови, происходящее ее явно забавляло. – Кроме того, я знаю, что до сих пор ни один издатель не согласился потратить деньги за эти труды на совершенно ужасную тему, об отвратительном содержании которых я не хотела бы здесь говорить.
Именно эта книга о разделе судебной медицины, в котором ее гениальный успешный отец не продвинулся дальше основ научных исследований, была ему особенно дорога – например, были выстрелы сделаны вблизи или издалека или как следует толковать распределение брызг крови на месте преступления.
– Можешь ничего не говорить. Я же вижу по твоему лицу, что ты согласна. – Бабушка поднесла чашку к губам и, довольная, отхлебнула. – Конечно же, за твое платье заплатит дедушка. В противном случае вряд ли ты будешь выглядеть достаточно респектабельно.
– Теперь, когда с поводом нашей встречи все ясно, вы, думаю, не будете против, если я попрощаюсь. – И Виктория поднялась. – Мне действительно нужно еще работать.
– Конечно, милая моя. Сказать официанту, чтобы он упаковал для тебя на кухне остатки выпечки? – Бабушка указала на этажерку, на которой еще осталось несколько очень вкусных пирожных и бутербродов. – В конце концов, я не хочу, чтобы ты голодала. Не говоря уже о бедном Хопкинсе.
– Спасибо. – Виктория покачала головой. – В нашей кладовой наверняка найдется пара картофелин на ужин.
Все еще злясь на саму себя, Виктория пересекла холл отеля и вышла на улицу. Тем временем уже стемнело. В туманном воздухе газовые лампы источали желтовато-молочный свет. Гулкие удары Биг-Бена заглушали шум улицы: пробило пять часов.
«Что ж, можно было ожидать, что разговор с бабушкой Гермионой будет весьма неприятным, – подавленно размышляла Виктория. – Но что я позволю убедить себя принять участие в мероприятии, во время которого девушек выставляют, словно скот на рынке, чтобы мужчины могли их оценить, я от себя не ожидала».
То, что в бале дебютанток будет принимать участие ее кузина Изабель, только осложняло ситуацию. Изабель – вернее, леди Изабель Бредон – была дочерью старшего брата отца Виктории и наследника титула. Они терпеть друг друга не могли. В те несколько встреч еще в детстве девушки очень быстро переходили на кулаки, и нянькам с трудом удавалось их растащить. Да и последняя их встреча три года назад закончилась ожесточенным спором. Виктория очень сомневалась, что они поладят.
«Что ж, если мы подеремся в Букингемском дворце, это будет хотя бы отличный скандал, о котором еще долгие годы будут судачить втихомолку…» – Виктория невольно улыбнулась.