Рубиновое кольцо
Шрифт:
– Я – ювелир-дизайнер, – отчетливо сказала она. – И это естественно, что у меня есть фотографии и описание изделий. Я только что приехала с выставки в Саванне, и у меня много проспектов собственных работ.
Шериф ухмыльнулся.
– Фейт – один из немногих дизайнеров, которых пригласили на эту выставку, – сказал Уокер. – Все ее изделия разошлись, кроме трех вещей. Их-то она и положила в сейф.
– Самые ценные, как я полагаю, – заметил шериф.
– Нет. – Уокер по-другому оперся на трость и улыбнулся, как деревенский парень, каким он был когда-то. – Самое дорогое растаяло быстро, как мороженое. Осталось чуть-чуть. Это была по-настоящему прибыльная поездка.
Седые брови шерифа поднялись, когда он понял, что Фейт могла бы и не нуждаться в деньгах от страховки.
– Так о каких потерях мы говорим? Пара сотен? Тысяча или две?
– Примерно шестьдесят восемь тысяч долларов, – ответила Фейт. – Это только стоимость материала. Я все еще не слишком известный художник. Никакая страховая компания не возместит мне стоимость тех месяцев работы, которые ушли на изготовление этих вещей. В общем, когда грабитель открыл сейф, я потеряла зарплату трех месяцев работы и три проекта. Их нельзя восстановить. Они уникальны.
– Теперь, после этой выставки, тебя уже нельзя назвать неизвестным художником, – заметил Уокер. – Я сам поговорю с людьми из страховой компании. Они добавят ноль, а возможно, два, чтобы получилась справедливая рыночная стоимость.
Она наградила его улыбкой, от которой напряженные линии вокруг его рта расслабились.
– Это не деньги, это только… – Она пожала плечами..
– Я понимаю, – сказал Уокер, беря ее руку. Он нежно пожал ее. Уокер повернулся к шерифу. – Она немного расстроена, – сказал он. – Трудно не расстроиться из-за ограбления.
– Шестьдесят восемь тысяч долларов. Охо-хо, – шериф покачал головой. – И это были только маленькие вещицы?
– Верно, – сказала Фейт, и ее голос надломился. – Как сказал Уокер, поездка оказалась выгодной.
– Когда вы положили драгоценности в сейф? – спросил шериф.
– В десять. Прямо перед тем, как лечь спать.
Нахмурившись, шериф отпил еще глоток кофе.
– Дэвис Монтегю занимался этим?
– Нет. Я сама.
– Кто-нибудь видел вас?
Глаза Фейт сузились и сверкнули.
– Нет.
– Но вы знаете код.
– Нет. Джефф волновался насчет драгоценностей. Он открыл мне сейф, а потом вышел из комнаты. Я положила драгоценности в него и пошла спать.
Шериф посмотрел на Уокера:
– А где ты был?
– Принимал ванну, чтобы ослабить боль в ноге.
– И ничего не слышали? – упорствовал шериф, глядя на Фейт и на Уокера.
При мысли о прошлой ночи гнев Фейт рассеялся. Вспоминая Уокера и удовольствие от любви с ним, она не знала, краснеть ей или облизывать губы.
Да, тогда были какие-то звуки, но совсем не те, которые интересовали шерифа.
– Только на рассвете, – сказал Уокер, но он вспомнил то же самое, что и Фейт. – Потом она услышала крик и разбудила меня. А что было после, вы знаете.
– Значит, никто не слышал никакого шума, никаких шагов или движения в доме. Вы встали, а сейф открыт.
Уокер кивнул.
Шериф смотрел на Гарольда, который, после того как сделал пометки в блокноте, допил остатки кофе и ждал сигнала.
– Хорошо, мы взглянем на сейф и на дверь, но я, черт побери, должен сказать, что такие дела довольно трудно раскрываются, – предупредил шериф.
– Эскизы моих украшений очень необычны, – сказала Фейт. – Когда их будут продавать, мы вычислим.
– Может, да, а может, нет. – Шериф допил кофе. Поставив кружку на стойку, он сказал:
– Если вору хватило сноровки открыть сейф с таким вот механизмом, он не из тех парней, кто хочет быстрых денег. Он достаточно умен и сплавит товар где-то в другом месте.
– Тогда чем скорее вы распространите описание, тем больше шансов раскрыть преступление, – сказала Фейт. – Я принесу вам фотографии.
– Спасибо, мэм, – сухо сказал шериф, – Но не очень-то надейтесь увидеть что-нибудь из этих вещей снова. Тут не так, как в телевизоре. Тут вытаскивают камни и вставляют их в другую оправу.
– То, о чем вы мне рассказываете, – криминальная нажива, – сказала сухо Фейт.
– Бывает такое, мэм, бывает. Рано или поздно, один из этих умников напивается и начинает хвастаться не тому, кому надо. И мы его – к ногтю.
У Фейт было такое чувство, что это произойдет скорее позже, чем раньше. Если вообще когда-то произойдет.
Уокер пробирался сквозь кусты, направляясь к лагерю агентов. Как только дом скрылся из поля зрения, он больше не прятался. Не прошел он и пятидесяти футов, как из тени развесистой сосны возникла Пил.
– Что, черт возьми, происходит в семье Монтегю? – требовательно и нетерпеливо спросила она.
– Попробуй поговорить с местным шерифом, – коротко ответил Уокер. Его уже напрягли расспросы представителей закона.
– Приятель, я не говорю с местными. Они терпеть не могут, когда федеральный агент вламывается в сферу их влияния, – сказала она и прихлопнула комара.
Уокер попытался не улыбаться.
– Я понимаю. Ты хочешь обменяться мнениями?
– Давай, выкладывай.
– Хорошо. Кто-то взломал сейф Монтегю вчера ночью. Теперь твоя очередь. Ты видела, чтобы кто-то рыскал поблизости?
– Кроме тебя?
Уокер улыбнулся в ответ.
– Мы ничего не видели и не слышали примерно полчаса после твоего ухода. Потом в доме раздался крик. Через пятнадцать минут прикатил фургон, из которого вышла женщина с сумкой. Она пробыла в доме минут десять.