Рубиновое сердце
Шрифт:
Но девушка лишь насмешливо на него посмотрела.
— Как ты сюда попал? Видишь, это не твой мир!
— Но ты же ходишь по миру моему!
— Это все потому, что Она там, в твоем мире. А мы все связаны. Она ходит за ним. Я хожу за ней. Когда она его найдет, я отберу его! — выдала она непонятную Иржи фразу.
— Подожди. Кто ходит за кем и, собственно говоря, зачем?
— Нет, нет. — Она помахала ручкой. — Сейчас ничего страшного нет! Не бойся! Но когда она найдет его, то понадобятся живые люди с горячими сердцами. Ей снова нужно будет разжечь огонь…
Девушка
Она легко прыгнула в проем между зубцов и замерла, всматриваясь в темную небесную даль.
— Она нас потому и поймала, что мы безумно любили друг друга.
— Как тебя зовут, прекрасное создание?
Девушка повернула к нему свою головку:
— Все, что было создано, давно истлело. Остались лишь воспоминания… и долг.
— Кому ты должна?
— Я не смогла уберечь любимого… А ты иди, тебе в нашем мире делать нечего! Это мир мертвых, мир нашей памяти.
Она вдруг развернулась и, выбросив по направлению к нему руку, крикнула:
— Вон!
И словно тяжелый кулак ударил художника в грудь. Он согнулся, хватая ртом воздух. В глазах потемнело.
Когда он продышался, то увидел себя в ванной. Зеркало было на месте. Полотенце, висевшее секунду назад у него на плечах, как прежде, сохло на трубе. Резиновые шлепанцы стояли на коврике.
— Вот чертовщина! — выругался граф и встал под душ.
Выйдя оттуда, он обнаружил, что повязки на руке нет, да и ножевого пореза, в-общем, тоже.
Проходя из ванной в гардеробную, он взглянул на часы. Было всего лишь одиннадцать утра. Чистая белая рубаха дожидалась его на вешалке. А у охраны только произошел пересменок. Значит, сегодня он ни с кем не дрался?!
Выйдя уже одетым в гостиную, он подошел к столу. На нем лежал белый лист бумаги, где среди гербов, вензелей и амуров, были расписаны все развлечения и события отеля на неделю вперед.
— Итак, — граф провел длинным пальцем по списку. — Теннисный клуб — это хорошо. Значит, вместо поножовщины этим и займемся. Экскурсия по окрестностям — это замечательно. Вечерний коктейль — клуб… А вот туда мы сходим за сплетнями, заодно и о себе пустим. И ужин с живой музыкой каждый вечер. Ну, просто прелесть! Здесь не только завянешь от тоски, но и плесенью покроешься! Но что же скрывает это очаровательное приведение?
Иржи схватил карандаш и быстро по памяти набросал лицо и фигуру призрачной девушки. «Настоящих натурщиц ко мне не пускают, будем писать эфирных!» — засмеялся художник и, сложив листок, сунул его в карман куртки.
В коридоре, ожидаемо, сидел Фаркаш Йожеф и читал газету.
— Заходи! — пригласил его Иржи. — Садись. Как тебя зовут?
Теннисный клуб встретил их улыбающимся менеджером, который, рассыпаясь в любезностях, предложил занять любой понравившийся свободный корт.
Переодевшись во взятые с собой из номера светлые костюмы, они подхватили любезно предоставленные клубом ракетки с новенькими мячами и встали по разные стороны сетки. Надо отдать должное охраннику Фаркашу, играл он хорошо, и Иржи получал большое удовольствие от его неожиданных пасов и крученых мячей. Сыграв вничью первый сет, они обнаружили, что вокруг площадки стоят плотной стеной зрители и зрительницы. Причем, болельщики делятся на два лагеря. Дяденьки с лысинкой и животиками переживали, в-основном, за охранника и орали:
— Давай, дылда! Сделай красавчика! — И раздосадовано охали, когда Иржи удавалось вытянуть мяч.
Другая половина, куда, большей частью, входили женщины, прикладывала в эти моменты к губкам надушенные носовые платочки и прыгала, если художнику удавалось пробить защиту противника.
Фаркаш, как и в случае с ножом, несколько увлекся. Ему безумно льстило человеческое внимание, поэтому он старался изо всех сил. Более техничный Иржи, практически стоя на месте, гонял охранника по площадке из угла в угол. Тот размахивал руками и делал огромные прыжки. В конце концов, его белая безрукавка потемнела от пота, что с точки зрения дам перестало быть эстетичным, но позволило им сосредоточить ранее рассеивающееся внимание лишь на одном графе Измирском.
Когда охранник продул второй сет, Иржи подошел к сетке и подозвал Йожефа.
— На сегодня хватит. Ты меня загонял. — Громко и утомленно произнес модный художник.
Толпа разочарованно загудела, а Иржи, наклонясь к тому через сеть, тихо сказал: — Не огорчайся. Это не тренировка, а показательное выступление. Здесь должны быть блестки, а не стекающий по спине пот. Идем в душ.
Охранник взял у господина Измирского ракетку и проследовал за ним. Дамы и «животики» своих героев провожали аплодисментами.
После замечательно вкусного обеда в ресторане с панорамными окнами, молодые люди вернулись в номер. Перед тем, как зайти в спальню, Иржи внимательно посмотрел на охранника и, заметив на лице того некоторое утомление, предложил ему лечь и вздремнуть.
— А Вы? — поинтересовался Йожеф.
— А мне хочется побыть на пленэре. Именно за этим меня сюда и отправили. — Очаровательно улыбнулся художник.
Одевшись попроще и потеплее, он повесил на плечо этюдник.
— Не бойся, никто не узнает, что ты отдыхаешь. А я — вон в ту рощицу. — Измирский протянул руку в направлении нескольких деревьев, раскачивающихся под ветром в окне. — Только запри дверь.
Йожеф пробормотал слова благодарности. И действительно, этой ночью поспать удалось совсем немного. Бернат, пользуясь отсутствием в городе младшенького, пригласил в ресторан ту самую балерину. Но это случилось только после спектакля, который старший Измирский отсидел на мягком кресле в ложе, а Йожеф отстоял у двери. И потом — полночи рядом со столом любезничающей парочки изображал манекен. За весь день бедолаге даже не предложили поесть! Поэтому он был очень благодарен Иржи за обед и за возможность горизонтально вытянуть гудящие ноги. Да и потом, от кого младшего тут охранять? VIP — территория, по периметру — служба безопасности. Хлопнула дверь, и Фаркаш с облегчением закрыл глаза.