Рубиновый лес
Шрифт:
– Тоже увлеклись утренними процедурами и задержались? – Ллеу сложил руки за спиной и по-птичьи склонил голову вбок. – Уверен, на вас не станут серчать так, как на меня.
– Думаю, меня там и не ждут так, как вас, – ответила я, на что Ллеу вновь улыбнулся. Впрочем, улыбаться он, кажется, не переставал даже во сне.
Если бы Ллеу распустил свои косы, прикрыл выбритую часть головы и сгорбился, дабы замаскировать в складках рубахи отсутствие пышной груди, любой принял бы его за Матти. Не только потому, что Матти была его сестрой-близнецом, но и потому, что худощавая фигура, узкие плечи и тонкие запястья действительно делали Ллеу похожим на женщину. Черты лица у него были даже нежнее, чем у меня, а серо-зелёные глаза с кошачьим разрезом напоминали
С тех самых пор, как Матти отреклась от наследства вёльвы и сей путь вместо неё избрал Ллеу, в замке стали поговаривать, будто Виланда зачала близнецов от разных мужчин. В одну ночь она разделила ложе сначала со своим мужем, а затем с Совиным Принцем, произведя от первого на свет Матти, а от второго – Ллеу. Мол, только это объясняло, откуда у Ллеу, как у мужчины, такие способности к сейду. И никого не смущало, что вообще-то создательницей всех тайных практик считалась Волчья Госпожа, и Совиный Принц не имел к ним никакого отношения. Из-за этого слухи звучали вдвойне нелепо. Так что если я во что-то и верила, то только в одно: Ллеу был крайне талантлив, а талантливые люди не могут быть просты.
– Я подожду здесь, – учтиво произнёс Ллеу, и улыбка, намертво прилипшая к его лицу, натолкнула меня на мысли о лисах. Если они прикрывают морду пушистым хвостом, то это не значит, что за ним не оскалены зубы. – Дам вам несколько минут.
– Благодарю, – кивнула я и, дождавшись, когда Ллеу уйдёт с прохода и спрячется за угол, кивнула хускарлам, дабы те отворили для меня неподатливые двери.
Даже Матти держала с Ллеу ухо востро. Но раз он давал мне возможность явиться на Совет первой и тем самым произвести не такое плохое впечатление, какое я бы точно произвела, явись на него последней…
– Доброе утро, благочестивые господа. Надеюсь, я не слишком припозднилась.
– Драгоценная госпожа!
На поверку зал Совета, где творилась история, представлял собой всего лишь небольшую каменную комнату, похожую на короб, – в пять раз меньше тронного зала, но в два раза больше моей спальни. Прежде я никогда не бывала здесь, но часто подглядывала за заседаниями в замочную скважину. Вблизи легендарный стол выглядел куда внушительнее: из шлифованного белого камня, словно обтянутого рыболовной сетью из яхонта, он служил не только местом заседаний, но и картой. Прямо на его поверхности был выточен весь Круг – девять туатов, названные в честь своих героев-основателей и покорённые Ониксом в ходе десятилетних завоеваний ещё до моего рождения: Найси, Дану, Ши, Немайн, Талиесин, Керидвен, Медб, Фергус и, конечно, сам Дейрдре. Реки, леса, горные хребты и два моря по двум краям нашего необъятного мира, за одним из которых пряталась вымершая драконья обитель, – всё это тоже было здесь. Я едва удержалась, чтобы не начать лапать карту руками: интересно, какая она на ощупь? Вырезанные в камне шпили наверняка острые, а вот что насчёт городов, Столицы и нашего собственного замка? Работа мастера была настолько изящна, что, казалось, в последнем даже можно пересчитать окна…
Кроме стола в зале Совета, увы, больше не было ничего примечательного: лишь пять одинаковых стульев с резными спинками, банки с разноцветными красками для разметки обстановки на карте, вышитые гобелены на стенах и двое крупных мужчин у дверей. Те были такими неподвижными, что походили на часть декора. Парадные золотые пластины, ножны, инкрустированные камнями, и кожаные доспехи с ониксовыми наручами… Тех, кто служил лично королю и кого называли берсерками, от рядовых хирдманов и хускарлов отличала не только лучшая в Дейрдре одежда, но и нечеловеческая сила. Поговаривали, будто лишь благодаря целой армии таких берсерков мой отец и завоевал Круг, ведь они дрались яростнее медведей, а раны у них заживали так же быстро, как на собаках.
Но было в них и ещё кое-что особенное… А именно отсутствие языка в сочетании с незнанием грамоты. В период завоеваний мой отец соблюл все возможные и невозможные меры для того, чтобы ни один его военный план не покинул этот замок. С тех пор ряды берсерков заметно поредели из-за ненадобности, грозные воины даже почти исчезли, но отец по-прежнему держал парочку из них под рукой.
– Драгоценная госпожа! – воскликнул Гвидион снова. – Мы не ожидали вашего визита…
Не обращая на него внимания, я повернулась к стулу во главе стола и, даже не успев толком рассмотреть отца, сидящего на нём, тут же поклонилась так низко, как только позволяли платье и меховая накидка, путающаяся у ног.
– Истинный господин, я прошу дозволения занять своё законное место.
– Законное место?..
– Место дяди Оберона, истинный господин.
Я не видела отца, но кожей почувствовала, как он напрягся и впился пальцами в подлокотники своего стула.
Как на человеческой руке пять пальцев, так и у короля должно было быть пять советников, включая его самого. Мой отец, король Оникс, – указательный палец: куда он показывал, туда и поворачивалась голова всего Дейрдре и остальных восьми туатов. Советник Мидир – большой палец, давящий всех нечестивых и неугодных, нарушающих покой туатов или угрожающих ему. Советник Гвидион – безымянный палец, хранитель казны и мастер торговли. До сих пор отсутствующий Ллеу исполнял роль мизинца – несмотря на скромные размеры этого пальца, рука без него далеко не так проворна, как с ним. Ллеу нёс в себе волю богов, закрывая бреши там, где их не были способны закрыть политика, деньги или убийства. А ещё он следил за здоровьем моего отца… и отсрочивал неизбежное.
Долгое время средним пальцем, ответственным за политику, за которую теперь также вынужденно отвечал Гвидион, был мой дядя по имени Оберон. Но семнадцать зим назад, когда отец потерял своего младшего брата по вине Мора, королевская рука лишилась этого пальца. Все эти годы она оставалась неполноценной, ведь сожми кулак и увидишь – средний палец разделяет все прочие и прижимается к указательному теснее всего. Именно поэтому средним пальцем мог стать лишь тот, в ком текла кровь королевы Дейрдре.
Им могла и должна была стать я.
– Ещё рано. Твоё Вознесение завтра, Рубин.
– Верно, но вы ведь сами дали мне слово, что я приму участие в Совете накануне. А этот Совет как раз последний перед тем, как мне исполнится восемнадцать, – напомнила я и осмелилась приподнять глаза.
Сказать, какие эмоции в этот момент испытывал мой отец, было невозможно: его лицо плотно закрывала деревянная маска из священного тиса. Лишь в прорезях для глаз мелькали васильковые радужки и молочные бельма, а в прорези для рта – плотно сжатые тонкие губы. Вот откуда по коридорам и залу тёк бальзамический травяной запах – с внутренней стороны маска была тщательно смазана настоем из мирта и наперстянки. Без неё здесь бы давно стоял смрад гниющей плоти: хватало несколько минут на свежем воздухе, чтобы язвы отца снова открылись. Сейчас даже его волосы были спрятаны под капюшоном – от греха подальше.
Молчание неприлично затянулось. Я снова уткнулась взглядом в пол и склонилась ещё ниже. Любому другому на моём месте следовало бы молиться четырём богам о том, чтобы выжить, но я могла позволить себе молиться лишь о том, чтобы не лишиться шанса уничтожить Красный туман. Ведь если меня не допустят…
– Раз дал слово, то садись.
Скрипнул стул, чиркнув ножками по каменному полу. Смахнув чёлку и приподняв глаза, я увидела, который именно: то был свободный стул в конце стола, на который жестом указал отец и который тут же отодвинул для меня Мидир. С сердца будто упал камень. Я наконец-то выпрямилась и торопливо прошествовала к своему месту.