Рублевка
Шрифт:
– Страхуетесь?
– Ага. В нашем деле, как говорится, без этого нельзя. А чтобы окончательно отбить у тебя охоту совершать необдуманные поступки, сообщаю: твоего дружка Павла мы будем держать на мушке. Он участвовал в твоем спасении и ты обязан ему по гроб жизни. С другой стороны, лишние свидетели для нас – не слишком ценные фигуры. Мы убьем его без колебаний, как только узнаем, что ты свернул с праведного пути.
– Сука!
Ключник опять переиграл Юрия. Приемов дзюдо, которых от него ожидали, применять не стал. Просто вырвал из кобуры «макаров» и ткнул стволом Корнилова в живот.
– Дурак. Я же предупреждал: ножик получишь только в награду за хорошее поведение. Успокоился?
– Да.
– Тогда –
– Секу.
Ключник отпер дверь. Они оказались в турникетном зале, переоборудованном в пост охраны. Окошко в деревянной будке светилось. Дорогу к гермоворотам перегораживал не какой-нибудь хлипкий шлагбаум, как в туннеле у выхода на станцию, а два ряда сложенных полукругом мешков с песком.
Гостей с поверхности шлагбаумом не остановишь, документы не проверишь и пинком под зад восвояси не отправишь. Они понимают лишь один язык. Общаться с ними следует с помощью хорошего пулемета. Как раз такого, что и был установлен на самодельной поворотной платформе в центре полукруга мешков. У «дегтяря» потягивали самокрутки два охранника. Рядом лежала пара противогазов, громоздкий прибор ночного видения и два «калаша» с деревянными прикладами.
Услышав шаги, часовые вскочили. Узнали спутника Юрия, потушили окурки, вытянулись в струнку. Один остался на месте, а другой юркнул в будку. Навстречу гостям вышел заспанный начальник поста внешней охраны.
Ключник подошел к начальнику, бросил ему несколько слов, расстегнул клапан нагрудного кармана, вытащил лист бумаги. Читая, начальник поста, так силился вникнуть смысл бумаженции, что даже высунул от напряжения кончик языка. Потом посмотрел на Юрия. Глаза его освободились от пелены сна. В них было сочувствие и… Что-то еще. Верного слова Корнилов подобрать не мог. Так смотрят на смертельно больных их безутешные родственники, толпящиеся у смертного одра в ожидании неизбежного.
Наконец кивнул головой и отдал приказ подчиненным. Те потянулись к противогазам. Началось.
Ключник вернулся к Юрию, протянул фонарик и десантный нож в брезентовом чехле, очевидно позаимствованный у кого-то из охранников.
– Держи. Авансом, как говорится.
Корнилов пошел к поджидавшим его часовым. Те стояли с противогазами в руках и кислыми выражениями на лицах.
Ага. Ребята так и не свыклись со своей работой и не испытывали удовольствия от проводов тех, кто выходил на поверхность. Ниче, пацаны. Делов-то. Через пять минут вы вернетесь на свои мешки. Мне придется гораздо хуже, а я, как видите, ничего, держусь.
Юрий ожидал, что его поведут к центральным гермоворотам, но ошибся. Вместо этого первый пограничник направился к неприметной стальной двери в дальнем углу турникетного зала.
Корнилов не без трепета посмотрел на надпись «Посторонним вход категорически воспрещен!», намалеванный черной краской значок радиации и стальную задвижку толщиной сантиметров в пять.
Он и не подозревал, что выйти на поверхность можно и через эту дверь. Внешняя служба охраны была отдельным подразделением, не входила в его компетенцию, а секреты смежников Юрия мало интересовали. Еще одна фишка Ганзы – выполняй свою работу, как можно лучше и не суй нос в чужие дела.
Едва охранник распахнул дверь, как небольшую комнату осветило мигание лампы под красным колпаком. Завела свое отрывистое «у-у-у» звуковая сигнализация. Все успокоилось только после того, как дверь закрыли. Лампочка перестала мигать, загорелась ровным светом. Заткнулась сирена. Юрий почувствовал себя рыбой в аквариуме наполненном некой багровой субстанцией. В комнате имелась еще одна дверь. Весьма серьезная на вид. С множеством ребер жесткости и системой запоров, подчиняющихся колесу полуметрового диаметра, выкрашенному в красный цвет. Охранник положил на него ладони. Провернул. Обильно смазанная солидолом конструкция пришла в движение. Еще один поворот. Дверь начала медленно открываться.
Вот, как оказывается, выглядит вход в ад. Юрий смотрел расширяющуюся щель с так, словно ожидал, что из нее вот-вот высунутся рога дьявола. Рога не высунулись и волосатая лапища не утащила Корнилова в преисподнюю. За дверью оказался тамбур. Туда вслед за Юрием вошел один охранник, успевший натянуть противогаз. Его напарник толкнул дверь. Лязгнули запоры. Перед Корниловым была еще одна дверь. Последняя. Граница между двумя мирами. Или точнее – измерениями. Причем далеко не параллельными. Всего несколько сантиметров стали отделяли Юрия от территории, на которой безраздельно владычествовали абсолютно чуждые человеку силы. Перед мысленным взором пронеслись последние эпизоды пребывания в Метро: выражение лица Павла, палившего себе под ноги, сочувственный взгляд начальника поста, ладони охранника, обхватившие колесо поворотного механизма. Все это не было шуткой. Его действительно вышвыривали на поверхность. В голову полезли странные, глупые идеи, невыполнимые планы. Мысли утопающего, который хватается за соломинку. Остановить это безумие. Поговорить с охранником. Вернуться. Добиться аудиенции у руководства, рассказать все о встрече с Иваном Ивановичем…
– Открывай!
Приглушенный противогазом голос вернул Юрия к реальности. Ничего не выйдет. Казнить, нельзя помиловать. На ватных ногах он шагнул к двери, отодвинул засов. Толкать дверь не понадобилось. Она открылась сама. С такой быстротой, словно снаружи ее кто-то тянул. Корнилов набрал полную грудь воздуха и вышел в темноту.
Споткнулся Юрий уже на третьем шаге. Груда битого кирпича и бетонного крошева перегораживала путь прямо у двери. Наверное, ею пользовались не часто. Юрий решил присесть. Нестись куда-то сломя голову не стоило. Для начала следует определить направление. Пока лучше оставаться на месте. Поберечь батарейки, дождаться рассвета, а уж потом начинать путешествие. Тем более, что вопрос о том, когда лучше всего прогуливаться по Москве, так и оставался открытым. Одни утверждали, что безопаснее всего ходить ночью. Другие, с пеной у рта, доказывали – неприятных сюрпризов и нежелательных встреч поможет избежать дневной свет. Эти споры выглядели не намного лучше, чем дискуссии тупоконечников и остроконечников из «Путешествий Гулливера». Все равно, с какой стороны разбивать яйцо. В этих руинах за яйца тебя могут схватить в любое время. Ночью на охоту выходят одни твари, днем – другие. Солнечный свет может быть также опасен, как и кромешная темнота, а радиоактивный фон не меняется в зависимости от времени суток. Как ни верти, вывод напрашивается только один – на поверхность лучше вообще не соваться, а коли приперло – пеняй на себя.
Кроме того, ему следует побеспокоиться о другом. Простуда прогрессировала. Если еще совсем недавно кашель сопровождался болью в груди и обжигал горло, то теперь даже сглотнуть слюну было трудно. Дыхание было таким горячим, что временами казалась – греется резина противогаза. Это не оэрзэ. Возможно даже не грипп и не ангина, а воспаление легких. Хуже некуда. Сейчас бы выпить кружку обжигающего грибного чая, забраться под ворох одеял и хорошенько отлежаться. Вот только нет у него обратного пути. Обложили, падлы, со всех сторон. Как волка, красными флажками…