Рублевка
Шрифт:
– Вещи, да. Оружие – нет, – объявил Амвросий. – От него все беды на Земле. Разве не из-за избытка оружия мир погрузился в темноту и земля перестала родить? Оружие искушает, создает иллюзию вседозволенности и, в конечном итоге, убивает. Оно вам ни к чему, ибо лучшае защита – смирение и беспрекословное подчинение Дракону.
– А сами-то, – подал голос Стук. – Сами-то вы с «калашами».
– Вынужденная мера, – Амвросий встал и стало видно, что рост его почти под два метра. – И потом, раз мы вооружены, то вы можете чувствовать себя в полной безопасности.
Железная
Первыми заставили идти нарушителей закона. Следом двинулись Захария с Симеоном, а замкнули шествие Амвросий, Корнилов и Стук.
Юрий молчал. Амвросий любит поболтать. Значит рано или поздно заговорит первым. Так и случилось.
– Как там в Метро? – поинтересовался он через несколько минут.
– Да то, что и везде – мутанты, голод, болезни. Кто-то выживает, кто-то умирает.
– Так и должно быть, – веско заметил Амвросий. – Лишь Дракон своим огненным дыханием способен очистить планету от скверны. Тела грешников, покроются пузырями и обуглятся. Агония будет долгой и мучительной. Выжить смогут лишь те, кто успеет покаяться и подчиниться.
– Дети Дракона, – Корнилов как мог, старался поддержать разговор. – Впервые слышу о таком сообществе.
– Впервые. Ох, люди, люди! – Амвросий сурово покачал головой. – Дракону поклонялись задолго до Яхве, Магомета и Христа. Те, кто стоял у истоков нашей цивилизации называли его Кецалькоатлем и верили, что именно он принесет на Землю Армагеддон. Дракону посвящались великолепные храмы, его прихода ждали и… боялись. Ошибались только в одном. Думали, что Апокалипсис будет быстрым, мгновенным. Нет. Катаклизм, опустошивший планету – всего лишь начало. Теперь мы видим посланников Дракона повсюду – на земле, на небе и в воде. Вы называете их мутантами, но, по сути, все они – предтечи Дракона. Эти существа готовят Землю к его приходу. И лишь когда все будет готово, появится он – великолепный и ужасный. Спасутся немногие и мы, Дети Дракона будем в их числе. Таково наше учение. Когда вы послушаете проповедь того, кто сейчас представляет Дракона здесь, вы поймете, насколько оно верно.
– Значит, у Дракона есть представитель? – заинтересовался Юрий.
– Учитель. Пастырь. Избранный. Наместник. Счастлив и блажен тот, кто знает его лично. Нам повезло жить на одном отрезке времени с ним.
– Так это человек и ты его знаешь?
– Конечно. Ты и сам можешь лицезреть земное воплощение Дракона, когда приедешь с нами в Ромашково.
Вот оно как, Амвросий. Насчет поехать – идейка интересная. Если у тебя от проповедей Дракона не поехала крыша и ты имеешь в виду какую-то технику – это чудно. Мы едем.
Вслух Корнилов сказал совсем другое.
– А чем провинились парни, у которых теперь нет имен?
– Они слушали, брат Юрий, но не захотели услышать слово Дракона. Они имели возможность касаться краев его одежды, получили шанс
Ага. Так я уже брат? Быстро, однако. Тамбовский волк тебе брат, дружище Амвросий, или как тебя там по-настоящему. У Юрия пропала охота задавать новые вопросы. С Амвросием и братцами Труляля и Траляля все ясно. Цепные псы какого-то Дракона. Ловкого парнишки, который создал тоталитарную секту и внимательно следил за тем, чтобы все, кто попался к нему на крючок, уже никогда не спрыгнул.
Амвросий тоже замолчал, очевидно обиженный тем, что Корнилов не проявил должного интереса к истории грехопадения бывших членов секты Дракона.
Ночь катилась к концу. Предвестником наступления утра стал усиливающийся ветер и серая полоска на горизонте, проглядывающая в просветы между разрушенными строениями. Одно из них больше остальных бросалось в глаза – высотка с полукруглым фасадом, с пристройкой внизу. Все стекла в ней были выбиты, но на прямоугольном голубом фронтоне сохранилось изображение вставшего на дыбы льва – эмблемы «Пежо». Некогда хромированный и наверняка блестевший на солнце царь зверей теперь облупился и выглядел довольно жалко.
Сразу за домом Корнилов увидел ржавую ферму, установленную на круглых бетонных столбах и здание с башенками, на стенах которого еще сохранились следы белой и бледно-зеленой краски. Только железнодорожники имели патент на эти расцветки, а значит, они добрались до Кунцево.
Амвросий обогнал Корнилова. Присоединился к Захарии и Симеону, первым прошел по дорожке, протоптанной среди высокой травы. Она вилась между зданием вокзала и каким-то приземистым строением с зарешеченными окнами, где, наверное, когда-то обитала братия в синей форме, отвечающая за прибытие-отправление поездов.
Корнилов изучал архитектурные особенности кунцевского вокзала и любовался усеченной пирамидой крыши над входом, когда Амвросий тихо позвал к себе подчиненных и начал что-то объяснять, то и дело кивая на распахнутую дверь. Непорядок, очевидно. Ромашковские сектанты привыкли видеть эту дверь закрытой и теперь решали, кому войти в зал ожидания, чтобы изучить обстановку на месте. Другого пути не было – все оконные проемы были не слишком красиво, но весьма надежно заложены кладкой из красного и белого кирпича.
Проблема решилась гораздо быстрее, чем ожидалось. Из здания вокзала донеслось свирепое рычание и на перрон выбежал бородатый, босой человек. Торс его прикрывала самодельная рубаха из полиэтиленового мешка с прорезанными дырками для рук и головы. Джинсовые шорты давно превратились в лохмотья. Лысую, покрытую уродливыми наростами голову испещряли красные язвы, на измазанном грязью лице дико блестели глаза.
Оборванец явно не заметил гостей. Рухнул на колени и упираясь в растрескавшуюся коричневую плитку, что-то промычал. Потом его вырвало, какой-то красной гадостью. Мужчина потряс головой, еще раз стошнил. Поднял голову и уставился на наблюдавшего за ни Амвросия.