Рублевка
Шрифт:
– Ты… Ты еще увидишь настоящих ящериц! – прошипел Дракон. – Нос к носу с ними столкнешься. Это я тебе обещаю!
Корнилов и сам чувствовал, что Еронов начинает вызывать у него что-то похожее на благоговейный трепет. Безусловно, сумасшедший. Но при этом очень циничный и практичный. Талантливый организатор, сумевший обратить все трудности себе на пользу. Не стоило его злить, ох не стоило. Но Юрия уже несло. Остановиться он не мог.
– И еще. Без Рублевки, у которой ты на побегушках – грош тебе цена!
– На побегушках?! – Дракон грохнул кулаком по столу и это, как видно помогло ему успокоиться. – Значит, ящерица. Значит, на побегушках. Сейчас
В комнату вошел вооруженный охранник и застыл в ожидании распоряжений.
– Обоим – кляпы в пасти, – приказал Дракон и ткнул в Корнилова указательным пальцем. – А этому – связать руки! Покажите им наши подземелья, а потом – наверх!
– Не кипятись, Дракон, – Корнилов решил, что пришло время достать из рукава последний козырь. – Я отправлен к твоим хозяевам с очень важным посланием. В Жуковке меня ждет человек по кличке Паук.
– Письмо для Паука?
Юрий уже собирался кивнуть головой, но вовремя опомнился.
– Нет. Должен передать сообщение на словах.
– Так передай его мне, а исполню твою последнюю волю.
– Нет. Я же сказал: сообщение важное и передать его Пауку я должен только при личной встрече.
– На нет и суда нет, – развел руками Дракон. – В Метро полно таких придурков, как ты. Пошлют другого. Я больше не задерживаю тебя, Корнилов!
Глава 14. Чистилище
Юрий и глазом моргнуть не успел, как его вытолкнули из комнаты, завели руки за спину и стянули веревкой. Он попытался сопротивляться, когда охранник засовывал ему в рот кляп, сооруженный из какой-то вонючей тряпки. Однако парни Дракона знали свое дело туго. Второй охранник ткнул Корнилова коленом в живот, а когда тот раскрыл рот, чтобы глотнуть воздуха, тряпка оказалась в нужном месте. Видя горькую участь Юрия, Степан сопротивляться не стал – позволил заткнуть себе рот без лишних телодвижений.
Если и раньше парни в ку-клукс-клановских капюшонах не страдали от чрезмерной вежливости, то теперь они словно взбесились. Когда Юрия толкали куда-то вниз по скользким ступеням, он несколько раз падал и получал чувствительные тычки в спину.
Рядом вертелся Матфей с керосиновой лампой. Он тоже утратил доброе расположение духа и поглядывал на пленников с нескрываемой ненавистью. В его маленькой голове не могло вместиться достаточно мозга и он все силился понять: какими же идиотами надо быть, чтобы так разозлить, чтобы так разозлить самого Дракона.
Только чудом не расквасив себе носы, пленники добрались до нижнего уровня подземелья. Первое, что почувствовал Корнилов – невыносимое зловоние. Дело было не в факелах, которые заменяли здесь керосиновые ламы и нещадно чадили. И не в сырости, от которой каменные стены и сводчатый потолок набухли влагой.
Густой и неимоверно тяжелый запах испражнений бил в ноздри, скручивал живот в тугой узел и вызывал приступы тошноты. Юрий воспользовался тем, что его перестали толкать в спину и осмотрелся. В земляном
– Здесь искупают свою вину заблудшие, – сообщил Матфей. – Лишь те из них, кто претерпел достаточно мук и очистился от греховных помыслов, получают право отправиться к своему небесному отцу. Вам повезло. Дракон, по доброте своей, решил не помещать вас в Чистилище.
У Корнилова накопилось много вопросов, но поскольку он был лишен возможности их задать, то продолжал осматриваться. Его внимание привлекло сооружение в центре подземелья. Сложенный из старых камней и кирпича колодец соединял пол с потолком и не имел ни одного отверстия. Судить о том, что происходило внутри этого колодца, можно было по звукам, доносившимся из-за кладки: рычанию и хлестких ударам. Сомнений не было – в колодце жили вараны.
Матфей подал знак охранникам. Те отодвинули решетку с одной ямы и спустили вниз деревянную лестницу. Внизу послышалась какая-то возня.
– Отпусти меня, твою мать!
– Нет. Первым пойду я!
– Ага. Кто ж тебе даст!
Стук. Шум падения чего-то тяжелого. Стон. Заблудшие дрались за право покинуть чистилище и отправиться к небесному отцу!
На поверхности показалась голова счастливчика. Слипшиеся в сосульки длинные волосы. Покрытое коркой грязи лицо, на котором можно было различить только глаза. Руки заблудшего уже оперлись на край ямы, но тут он завопил и нырнул вниз. Послышались шум борьбы и тяжелое дыхание. Грязная физиономии нового соискателя, вскарабкавшегося по лестнице наверх, светилась победная улыбка и обильно кровоточил шрам на щеке – победа досталась ему нелегкой ценой.
Лестницу тут же вытащили, а решетку задвинули на место. Все это под разочарованные вопли и проклятия тез, кто остался внизу.
– Как они радуются, Хвала Дракону! – воскликнул Матфей. – Разве не это есть очищение? Правда, потом, эйфория проходят. Человеческие страхи берут вверх и нам приходится помогать заблудшим преодолеть их, чтобы они могли отправиться в свое последнее путешествие с чистым сердцем и открытым разумом.
Корнилову очень хотелось избавиться от кляпа и сказать Матфею все, что он думает о Драконе, чистом разуме, открытых сердцах и человеческих жертвоприношениях. Оккупировавшая Ромашково тоталитарная секта была наихудшим проявлением того, как человек возвращается в первобытное состояние. Несмотря на все таланты Дракона она не смогла бы существовать самостоятельно. В том, что происходит здесь виноваты эстеты с Рублевки. От вони немытых тел страдает их тонкое обоняние? Ничего, господа эстеты. Если я выберусь отсюда и попаду в Жуковку, постараюсь не забыть о том, что видел в подземелье старой церкви и сделаю все, чтобы расквасить пару-тройку носов, обладающих тонким нюхом.
Юрий дал себе это обещание просто так, от бессильной злобы. Он-то ведь был бесконечно далек от того, чтобы вырваться на волю.
– Это все, что просил меня показать вам Дракон, – сообщил Матфей. – Теперь пора подняться наверх, ибо время очистительной мессы приближается, хвала Дракону!
Обуреваемый желанием воздать Дракону должное, Корнилов поднялся наверх, где сектанты уже направлялись к лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой. Держались, при этом группами. Первыми поднимались рослые парни в брезентовых куртках и рыбацких сапогах. Очевидно, они и были теми, кого Дракон называл охотниками. За ними плелись остальные. Судя по хмурым, напряженным лицам, ни у кого предстоящая месса религиозного энтузиазма не вызывала.