Ручей повешенной женщины
Шрифт:
Осунувшаяся и побледневшая Энн сидела возле своего брата. Тот то ли спал, то ли находился без сознания. Ко мне подошел Эдди. Веки моего компаньона отяжелели от недосыпа.
— Он очень плох, — сообщил Эдди. — Не знаю, выживет ли…
Я стоял, положив руки на седло. Никогда еще у меня не было так паршиво на душе. Я ведь любил Фило. Мы провели вместе с ним не так уж много времени, никогда даже не разговаривали подолгу. Но все равно нас связывала какая-то симпатия… Он был из тех, с кем не страшно попадать в любые переделки. На него во всем можно было положиться.
Когда мы доковыляли до костра,
— Не так уж много времени пройдет, — добавил я, — прежде чем до них дойдет, что они обогнали нас. А тогда они остановятся и подождут нас.
— Это большая страна… — отозвался Эдди.
Но на самом деле страна была не такая уж и большая. Если отказаться от долгого путешествия в обход Кухонных гор, то оставались только две тропы. По крайней мере, я знал только две. По одной из них, самой известной и нахоженной, я как раз и посоветовал ехать той странной женщине. Скорее всего, Белен там и устроил засаду.
Другая тропа, покороче, но значительно труднее первой, вела через седловину на западном краю гор, а дальше — вниз, вдоль ручья Жениха. Я рассудил, что нам лучше придерживаться именно ее.
— Ты поспал бы, Эдди, — посоветовал я ему. — В полночь я разбужу тебя.
Он улегся и завернулся в одеяло, а Энн подошла к костру. Когда я описал ей встреченную на тропе незнакомку, она воскликнула:
— Да ведь это, наверное, та самая женщина, которая выкинула бобы! — Девушка тут же пояснила: — Дело было на следующий день после того, как ты привез меня к Фило. Брат спал в хижине. Я слышала, как кто-то едет, и выглянула во двор. Туда как раз въезжала эта женщина с глиняным горшком в руках. Только я шагнула на крыльцо, чтобы поздороваться, как она, увидев меня, взяла и отшвырнула горшок. А потом развернулась и поскакала прочь. Я звала ее, но она не остановилась. Я вышла во двор и увидела на земле черепки разбитого горшка и печеные бобы.
Я усмехнулся. Энн сердито уставилась на меня.
— Что в этом смешного?
— Как что?.. Выходит, что эта девица влюбилась в твоего брата. Ясно как дважды два.
— Ты хочешь сказать, что, увидев меня, она его приревновала?
— Ну конечно.
Добравшись наконец до постели, я тотчас же заснул.
Эдди пришлось несколько раз потрясти меня за плечо, чтобы я проснулся. Со мной такого никогда еще не случалось, потому что вообще-то я сплю очень чутко.
— Все в порядке? — спросил я.
Эдди пожал плечами.
— Фило проснулся. Выглядит он получше. Пронто, если нам удастся доставить этого парня к доктору, мы еще можем спасти его. Я точно знаю.
— Мы поставим его на ноги.
— Ночью кто-то рыскал вокруг лагеря и несколько раз переполошил всех лошадей.
Натянув сапоги, я притопнул ногами и потянулся за курткой. Потом проверил кольт и винтовку и, повинуясь внезапному побуждению, набил карманы винтовочными патронами.
— Мы должны приготовиться к трудностям, Энн, — сказал я, когда девушка подошла ко мне. — Нам придется провести в пути несколько дней. Так что наши враги непременно
К полудню мы взобрались на перевал и остановились перевести дух.
Свежий морозный воздух удивительно бодрил и поднимал дух. После трудного подъема наши кони разгорячились, от них валил пар. Энн подъехала ко мне, и мы, сидя бок о бок в седлах, смотрели на расстилавшуюся перед нами страну.
— Все равно это прекраснейший край! — воскликнула Энн. — Я бы хотела прожить здесь всю жизнь!
— Говорят, здесь сущий ад для лошадей и женщин.
— Может и так, но мне здесь нравится. Как и Фило. Он влюблен в эту землю. Знаешь, ему стало лучше. Теперь он хочет ехать верхом — говорит, так будет гораздо быстрее.
И тут я заметил, как с сосновой ветки чуть выше по склону упал пласт снега.
— Берегись! — отчаянно завопил я и, обвив Энн рукой за талию и пришпорив коня, ринулся в укрытие между скал.
Мелькнула вспышка выстрела. Винтовочная пуля просвистела в воздухе. Сверху прогремел голос Белена:
— Взять их, черт побери! Всех до единого!
Спрыгнув на снег и подхватив винтовку, я бросился обратно и ухватился за постромки, которые мы приделали к саням.
В санях лежал Фило. Он был бледен как мел, но глаза его горели суровым пламенем.
— Дай мне винтовку, — сказал он. — Так просто я не сдамся.
Эдди нигде не было видно. На снегу билась в предсмертных судорогах лошадь. Враги поймали нас в ловушку.
Глава 15
Сани стояли на тропе. В них была впряжена издыхающая Лошадь. Я поспешно отцепил постромки и, утопая в снегу, потащил сани в гущу кустарника.
С западной стороны над тропой возвышался крутой утес, футов двести-триста высотой. С востока же склон был пологим. После недавнего оползня там осталась груда булыжников и вывороченные с корнями кусты и деревья. На восточном склоне мы и укрылись.
— Энн, стащи Фило с саней и укрой вон там. — Я указал на черную нору среди обломков скал и бревен. Вокруг нее все заросло густым кустарником. — И собери все одеяла и провизию.
Пробравшись по расщелине, я занял наиболее удобную для наблюдения позицию и замер в ожидании. Револьвер, конечно, не самое мое излюбленное оружие, зато в стрельбе из винчестера я мог бы поспорить с кем угодно. Правда, до сих пор мне еще не приходилось стрелять в людей, если не брать в расчет индейцев, но то были давние стычки на границе.
Здравый смысл твердил мне, что с нами покончено, что отсюда нам не выбраться. Но в то же время мой упрямый характер не позволял мне сдаться, — напротив, заставлял рваться вперед. Я точно так же не мог остановиться, как не мог отрастить крылья и упорхнуть отсюда.
Внезапно на склоне показался всадник, который ехал прямо на нас; Он находился на виду совсем недолго. Я его едва успел заметить. Однако, заметив, тотчас нажал на спусковой крючок.
Всадник вынырнул на расстоянии добрых четырехсот футов от меня. После моего выстрела он судорожно дернулся, завалился на бок и рухнул под копыта коня. Одна его нога застряла в стремени, и он висел вниз головой.