Руигат. Рождение
Шрифт:
– Все равно не понял.
– Ну сам прикинь, Банг, – вмешался старший лейтенант Воробьев, до которого уже дошло, что имел в виду адмирал, – ежели бы вот ты ввязался в какое дело, а потом понял, что у тебя к нему душа не лежит, и тебе от этого хреново, и напряги всякие – устал там, мышцы болят, короче, так и тянет всех послать далеко и по матушке… А тут у тебя под боком вылезает этакое говно и начинает тебе в уши свое дерьмо выблевывать, ну навроде тех твоих писак. Причем по смыслу-то говорит именно то, о чем ты сам только что думал. Что, мол, и устало оно, и напряги у него, и мышцы болят, и вообще все вокруг ему за это должны, а те, кто не согласен, – уроды и быдло. Вот если бы так – ты бы что сделал?
Джо озадаченно наморщил лоб, а затем его лицо озарила вспышка понимания.
– Ага, так вы их на слабо хотите взять? То есть подсунули им дерьмо, глядя на которое так и хочется… кхм, ладно – отвернуться, раз уж они тут все такие послушные мальчики из церковно-приходской школы. Ну и чтоб им себя с этим дерьмом не равнять – им теперь придется к нам в оборот идти?
Адмирал улыбнулся:
– Где-то так…
– Ло-овко! – восхитился Банг и уважительно кивнул: – Я, пожалуй, присоединюсь к моему приятелю Ивану и тоже буду вечерами заходить к вам, адмирал, поболтать. А то так, глядишь, вы и меня, как-нибудь разведете…
И в этот момент в комнату, где сидели у экрана четверо землян, влетел обеспокоенный Алый Беноль.
– Мне кажется, что мы с вами совершили страшную ошибку, – нервно начал он, – когда решили утром собрать всех, кто участвовал в наших экспериментах, в одном зале. Вы бы видели, что сейчас там творится… – Он заметил, что демонстрирует экран, и всплеснул руками. – А, да вы всё видите! О боги, мы должны немедленно идти туда и прекратить эту безобразную склоку! Я опасаюсь, что там может даже совершиться насили… – Тут ученый осекся, потому что на экране визгливый схватил стоявшие перед ним чашку и тарелку и со всего размаха жахнул их об пол.
В столовом зале установилась ошеломленная тишина.
Беноль несколько мгновений скорбно пялился на экран, потом тяжело вздохнул.
– Ну вот, я же говорил… – горько пробормотал он, опускаясь на ближайшее сиденье и печально склоняя голову.
Адмирал же, все это время взиравший на экран спокойно, легко поднялся на ноги.
– Да, нам пора вмешаться. Господа, вы не составите мне компанию?
И все поднялись, грохоча отодвигаемыми креслами. Ученый же уставился на них недоуменным взглядом, а затем взволнованно заговорил. По его мнению, то, чего изо всех сил должен избегать любой Деятельный Разумный, а именно – насилие, уже произошло, и пусть от него никто не пострадал, все равно надежды рухнули и никаких шансов на успешное завершение проекта более не существует… Примерно в таком духе он и высказался.
Адмирал с трудом сдержал улыбку. Действительно, то еще насилие – тарелку об пол жахнул…
– Мне кажется, в вас говорит стереотип, вы просто забыли самую суть предложенного нами и уже одобренного проекта, – мягко ответил он ученому. – Мы ведь собирались учить выбранных нами киольцев именно насилию, причем в самом крайнем его проявлении, то есть умению лишать жизни Деятельных Разумных… вопреки их собственному желанию. Так что не принимайте близко к сердцу этот пустяк. А вот использовать запись, гм, проступка этого кандидата, чтобы уверить ваших друзей из Симпоисы, что он не слишком адекватен и его слова не заслуживают доверия, было бы очень неплохо. Мы переходим на основной этап проекта, так что не хотелось бы привлекать излишнее внимание…
Беноль ошеломленно воззрился на адмирала, обдумывая услышанное, и склонил голову:
– Да… понятно… пожалуй, я так и поступлю.
– Буду вам за это очень благодарен, – просиял Ямамото. – А мы, с вашего разрешения, отправимся к кандидатам и предложим им продолжить участие в экспериментах.
Беноль величественно откланялся и покинул комнату…
– Для столь великого ума он как-то странно наивен, – задумчиво произнес немец, когда земляне уже шагали по извилистому коридору в сторону столового зала.
– Можно сказать и так, – покивал адмирал. – Но эта так называемая наивность вполне объяснима – она лишь следствие его склонности работать в одиночку. У него не было возможности, как, впрочем, и особого желания, изучить людей. Однако я бы остерегся недооценивать его могучий ум… да и среди других ученых и правителей Киолы вполне могут оказаться люди, гораздо лучше разбирающиеся в таких вопросах. – Адмирал покачал головой и окинул взглядом троих соратников. – На самом деле мы с вами сегодня вступаем на хрупкий лед, лишь пройдя по которому сможем достичь успеха. Ибо то, за что мы возьмемся завтра, Киола примет с той же враждебностью, какая ждет нас на Оле. Помните об этом, друзья мои…
Глава 4
Когда из колючего кустарника, покрывающего подножие высокой скалы, послышался легкий шорох, Ликоэль насторожился. Подход с той стороны считался безопасным, поскольку продраться через жесткие ветви, покрытые острыми, костяной твердости, шипами длиной с фалангу пальца, было совершенно невозможно. Ну, так считалось. Однако, как любил говорить командир, все в этой жизни когда-нибудь случается в первый раз. Поэтому, услышав шорох, Ликоэль замер и, не меняя положения корпуса, осторожно сжал пальцами лежащий как раз под рукой острый и в меру тяжелый осколок песчаника, стараясь при этом, чтобы со стороны его движение было незаметным. Не хватало еще, чтобы бойцы «Рейха» (если это, конечно, они) засекли, что часовой насторожился…
Некоторое время все было тихо, и Ликоэль уже подумал, что тот шорох ему почудился, как вдруг шорох повторился уже заметно ближе. У Ликоэля мгновенно взмокла спина. Значит, не почудилось. Ну что ж, милости просим, как говорит командир, – встретим как полагается…
Нападавший выметнулся из-за массивного бока излучателя поля подавления личной защиты, как дьявольская тень. Он был затянут в грязно-серо-бежевый комбинезон из пленеля, что сразу объяснило, как ему удалось продраться сквозь колючий кустарник. Пленель был достаточно прочен, чтобы противостоять острым шипам растения, – из этого материала шили палатки и тенты. Впрочем, возможно, тем же объяснялся и шорох, позволивший Ликоэлю заметить приближение налетчика. Пленель – ткань довольно грубая и толстая, так что уровень чувствительности, а соответственно, контроля обстановки и координации движений у одетого в подобный комбинезон заметно понижается. Людям, собирающимся подкрадываться к бдительно несущему службу часовому, лучше делать это голыми – больше шансов на то, что удастся проскользнуть, не потревожив чуткий слух настороженного стража.
Нападавший прыгнул, попытавшись поймать голову часового в замок и резким движением сломать позвонки, но Ликоэль был готов. В тот момент, когда налетчик оторвался от земли, мастер оттолкнулся ногой и, сместившись в сторону, с резким выдохом нанес ему острым осколком камня удар в шею, разорвав трахею, после чего крутанулся на месте, подсекая рухнувшего противника плетеобразным ударом ноги, и заорал:
– Атака! К бою!
Семь фигур, только что беспробудно спавших под тремя легкими тентами, молниеносно взвились в воздух и спустя мгновение уже выкатились из-под навесов, сжимая кто камень, кто острый осколок ракушки, а у двоих в руках тускло отсвечивали серо-стальные лезвия комбикерамических ножей. Со стороны тропы слышался громкий и нарастающий топот. Ликоэль хищно ощерился. Всё, парни, всё, поезд ушел. Внезапное нападение после снятия часового не удалось, а теперь вас еще и на одного меньше. Вот он, этот один, валяется на камнях, хрипло шипя разорванной трахеей и зажимая горло обеими руками. Так что шансов выиграть у вас – нет…