Руки загребущие
Шрифт:
Конечно, я прекрасно понимала, что разговор с Калининым Филатова не порадует. И, скорее всего, после него он пожалает на ком-нибудь выместить свою злобу. Именно это мне и надо было, потому что я постаралась учесть все в своем плане. «Так, Алена в безопасности у меня дома, Корнеевы — тоже, но у себя в квартире. Алина, конечно, тоже в безопасности, но сам Филатов об этом не узнает, пока не возвратится домой и не прочтет записку с требованием выкупа, который он должен будет привезти в галерею Корнеева. Хм, — усмехнулась я, представляя лицо главы „ГОСта“
Я действительно не ожидала от Свиста такой продуманности: это он решил возместить свой моральный и материальный ущерб от обмана Филатова, взяв в заложницы его жену. Вообще-то мы с ним о денежной компенсации не договаривались, когда разрабатывали детали операции, но право на нее он, по-моему, имел. И так как замысел Гоши фактически совпадал с моим собственным, я помогла ему выманить Алину из дома. «Пусть она лучше пока побудет под охраной ребят Свиста, чем рядом с непредсказуемым мужем», — резонно рассуждала я, готовя план похищения.
Оставшись на дороге одна — джип с кавказцами и Алиной лихо развернулся и исчез в «туманной дали», я порадовалась про себя, что успела предусмотреть почти все, и поехала прямиком в галерею Бориса, куда с деньгами должен был явиться Филатов после встречи с Вячеславом Владимировичем, возвращения домой и прочтения записки, написанной под мою диктовку ни о чем не подозревающим Борисом.
Обольщаться по поводу человеколюбия Николая, благодаря которому он постарается освободить супругу из рук коварных похитителей, не стоило. Но все-таки я очень надеялась, что если не за женой, то хотя бы отомстить Корнееву Филатов придет. «Ему же сейчас совершенно нечего терять, кроме собственной жизни, — подумала я. — Если он будет думать, что за похищением стоит Борис, с которым у него в последнее время довольно натянутые отношения, Филатов обязательно решит убрать его со своей дороги. Тем более что Корнеев, по разумению Николая, знает слишком много».
«Именно в ней и должна крыться разгадка всей этой истории», — подумала я, вспоминая картину, показанную мне Алиной в мое первое посещение дома Филатовых. Может быть, нарисованный Наполеон олицетворял собой Николая или даже Бориса, отличающегося тоже небольшим ростом? Нет, тогда бы Корнеев знал о ней больше, а ему эту картину никогда не показывали, как я поняла. Так я ответила самой себе на возникший спонтанно вопрос и отбросила эту версию.
Пока я открывала дверь галереи, воспользовавшись ключом из своей коллекции отмычек, в самое неподходящее время зазвонил мой мобильник.
— Таня, нам только что на сотовый звонил Николай. Борис сказал, что он находится в галерее и Филатов сейчас едет туда, — сообщила Наташа Корнеева срывающимся голосом. — Знаете, он спросил, как чувствует себя Алина. На всякий случай я сказала, что хорошо, — растерянно продолжила она. — По-моему, Николай очень зол.
— Не волнуйтесь, я знаю, — спокойно ответила я, входя внутрь, стараясь не
— А я и не волнуюсь, — услышала я в полнейшей темноте мужской голос, идущий из глубины зала, и тут же закрыла глаза, ослепленная яркой вспышкой электрического света. И все же я успела выхватить из сумки пистолет Макарова, с которым не расставалась почти никогда. Фигура Филатова отклеилась от стены и медленно начала приближаться. В руках у него тоже был пистолет.
Честно говоря, я ожидала чего-то подобного. Но немного попозже. Впрочем, взять себя в руки и привыкнуть к ослепительному свету мне было нетрудно.
— Еще один шаг, и я буду стрелять, — предупредила я, мгновенно отступая за мольберт и оказываясь в более выгодном положении, — теперь хотя бы правая половина моего тела была под защитой тонкой фанерной конструкции, а Николай был виден как на ладони.
Филатов, видимо, сразу понял, что и мне, кроме собственной жизни, терять нечего, а на скорость своей реакции он, наверное, не надеялся. К тому же, перед тем как меня убить, он должен был узнать от меня как можно больше, поэтому сильно торопиться не стал.
Когда я оказалась лицом к лицу с преступником, которого искала так долго, коленки мои не подкосились, да и вообще, плач и мольбы о пощаде в мои ближайшие планы не входили. «В конце концов, я о нем все знаю, — подумала я и усмехнулась. — И Гоша с Генрихом тоже. Так что дипломатические переговоры должен начать он. Ему это гораздо больше надо». Стараясь ничем не выдать своего волнения, я крепко держала пистолет и ровно дышала.
— Кто вы такая? — послышалось наконец в абсолютной тишине. — И почему следите за мной?
Не удержавшись, я усмехнулась: «Рассказать ему свою биографию, что ли? А может, разыграть из себя ярую поборницу справедливости, действующую на общественных началах? — думала я, держа палец на спусковом крючке. — Нет, бесполезно, так как Филатов давно знает о моем существовании. Иначе его бывшие сотрудники не угрожали бы Тумановой».
Эти мысли молниеносно пронеслись в моей голове, и я коротко ответила, вспомнив кличку, которой еще в студенческие годы наградили меня однокурсники за невыносимую способность появляться в самых неожиданных местах:
— Ведьма.
Филатов на секунду зажмурил глаза и едва заметно дернулся. Не знаю, имел ли он представление о частном детективе Тане Ивановой или при этом слове сработало примитивное суеверие, но его мгновенной заминки мне хватило на то, чтобы нажать кнопку диктофона, спрятанного под курткой. Может быть, и не стоило надеяться на получение показаний от преступника, но упустить даже единственный момент потери бдительности оппонента мне не позволила профессиональная привычка.
Так мы с Филатовым стояли и молча держали друг друга на мушке. Прошло несколько томительных минут.