Рукопашная с Мендельсоном

Куликова Галина Михайловна

– Пора, – согласилась Лайма, вставая и направляясь к выходу. За ней потянулись и Медведь с Корнеевым.

Спускаясь по лестнице на первый этаж, Лайма хмуро заметила:

– Надеюсь, Беседкина еще не выпустили из больницы,

и он не подкарауливает меня внизу с цветами и угрозами. Хотя, – неожиданно вздохнула она, – может быть, Беседкин поднял бы мне настроение. Так хочется, чтобы кто-то думал о тебе, ждал тебя…

– Почему – кто-то? – сердито спросил Корнеев. – Ты же говорила, что все еще любишь Шаталова! Разве Беседкиным можно заменить настоящую любовь?

– Нельзя, – печально ответила Лайма. – Но Шаталов – это уже из области фантастики.

– Еще не все потеряно, – возразил Корнеев. – Возьми и позвони ему.

Они вышли на улицу и остановились на верхней площадке лестницы, спускавшейся к тротуару, возле одной из мраморных колонн. Солнце било в глаза, мешая смотреть на мир широко раскрытыми глазами.

– Не буду я звонить, – пробурчала Лайма. – Он наверняка уже нашел себе другую.

– Не нашел, – покачал головой Корнеев. – На спор? Если я выиграю, тогда ты нас с Иваном пригласишь на свою новую свадьбу. И не станешь говорить, что мы тебя дискредитируем. Я могу доказать, что прав.

– Ну как ты можешь доказать? – вспылила Лайма. – Вечно

у тебя какие-то безумные идеи!

– У меня умные идеи, – возразил Корнеев и, взяв ее руками за плечи, развернул в сторону лестницы. – Посмотри внимательно вниз.

Лайма посмотрела, сощурилась, потерла глаза кулаками, снова посмотрела и охнула. Внизу стоял Геннадий Шаталов и, задрав подбородок, смотрел прямо на нее. Подбородок у него был упрямым, глаза жесткими и внимательными, а губы твердыми на вид, но на самом деле такими нежными…

Лайма внезапно всхлипнула и, посмотрев по очереди на своих друзей, прошептала:

– Это он!

– Конечно, это он, – ворчливо сказал Корнеев. – Не понимаю, почему ты стоишь тут, а не летишь к нему сломя голову?

Лайма раскинула руки и помчалась по ступенькам, чувствуя, как сердце колотится о ребра – от восторга и безумной надежды на счастье. Шаталов ждал ее внизу, сгорая от нетерпения.

– Я опять ничего не понял, – сказал Медведь и даже головой потряс. – Как этот парень здесь очутился? Этого просто не может быть. Волшебство какое-то.

– Когда рядом с тобой женщина с разбитым сердцем, поневоле хочется ненадолго стать волшебником, – усмехнулся Корнеев. – В конце концов, что такое чудо? Порой всего лишь один телефонный звонок.